Сочинение на тему: Три смерти в повести Тарас Бульба, Гоголь. Гоголь николай васильевич Несколько интересных сочинений

Данное произведение посвящено сражению людей из Украины за независимость и свободу своей родины. Писатель достаточно неплохо имел общее представление истории своей страны, он гордился сильными и храбрыми людьми, которые не боятся отдать свою жизнь за независимость своего края. Именно про таких Н. В. Гоголь и написал в своей работе.

Основные персонажи - это два сына Андрий и Остап, и сам Тарас Бульба. Дети юные и сильные. Они совсем недавно пришли из бурсы, где получали знания свои. Отец их – пожилой вояка, много чего видел в своей жизни, много чего знает и много чего может поведать. И для детей своих он пожелал того же самого, до конца защищать свой край родной, воевать и сражаться до гибели своей, если так пророчено судьбе своей.

В произведении расписывается три гибели. Гибнут дети Бульбы. На костре погибает и он сам. Но все три гибели различны друг от друга. Младший ребенок гибнет от руки собственного отца, из-за того, что он предал свой родной край, отказался от родных, от друзей. Тарас Бульба не смог подобное понять и забыть, пусть даже перед ним родной ребенок и стреляет в Андрия, хотя у сына было все, чтоб стать лучшим воином на окраине, но чувства к возлюбленной оказались превыше всего. Для отца же нет никакой другой любви, как к родине своей, к своим друзьям. Сын предал все – и он заслуживает гибели.
Остап же погибает в плену, многое, что ему пришлось из-за этого перенести, но не испугался старший. Он оказался примерным сыном Тараса. Даже перед самой смертью, он не стал просить пощады, он все выдержал достойно.

Гибель же самого атамана – пример настоящего подвига во имя родины своей. Он сгорает на костре, который сделали ляхи для него. Но не об этом он размышляет, когда его смерть так близка, а переживает за друзей своих, которым грозит еще большая опасность.

Сочинение Три смерти в повести Гоголя Тарас Бульба

Гоголь написал произведение «Тарас Бульба» с очень интересным сюжетом. Но вместе с тем, что повесть интересна, она еще и трагична в какой-то мере, ведь именно в ней почти в конце произведения были описаны три смерти подряд. Все главные герои повести «Тарас Бульба» умерли конце, так как историческая заметка присутствует в самом целом сюжете произведения. Именно потому на протяжении всего рассказа идется еще и речь о боевых действиях, военных, того времени.

Тарас Бульба, его сыновья – Остап и Андрей – вот главнее герои повести. Именно эти герои и погибли в конце повести, так как сюжет очень трагичен в конце, ведь все герои оказались очень смелыми и решительными в своих целях и достижениях. Еще, ведь Тарас Бульба – это человек, который просто прославился в этом рассказе своей смелостью, своим тяжелым и выдержанным характером, а потому справедливо считать, что и его сыновья пошли хотя бы наполовину в своего отца. Остап – это старший сын Тараса Бульбы, этот молодой человек был так же, как и отец, выдержанный и очень смелый. Он также никогда не был и не стал предателем, и не опозорил как его меньший брат, свое имя и имя родных. А потому можно считать, что Остап прожил весьма неплохую и героическую жизнь, а умер – как герой своей Родины.

Андрей – это вообще другой случай, он взял из генов своего отца тоже достаточную часть, но к сожалению его решимость и гордость, как и у его отца пошл вовсе, к сожалению отца, не туда, куда бы хотелось. Андрей влюбился в девушку, которая, к сожалению, была не той национальности, что и он, а также, находилась на другой противоположной стороне противника – Польши. Она была полькой, и этим было все сказано, отец никогда бы не понял своего младшего сын, и так и случилось, когда он узнал, что он перебежал из-за нее на другую сторону – сторону заклятого врага. А потому он автоматически стал врагом, несмотря на то, что был родственником, даже больше – братом и сыном.

Но это не спасло его от печальной доли. Андрей был убит своим же отцом в чистом пустынном поле, где отец со словами: «Я тебя породил, я тебя и убью!» - выстрелил в него из огнестрельного оружия.

Сам же Тарас Бульба погиб на костре, а перед этим его еще и пытали очень жестоко, но этот человек был, как будто бы из стали и железа сделан. Он все выдержал и перетерпел без единого возгласа и крика боли. Он был невероятно горд, чтобы допустить такую ошибку. Он тоже умер, как герой. Остап умер на площади, перед тем, как словили его отца. Тарас Бульба видел, как жестоко пытали его сына, но оба не издали ни звука, ни возгласа. Только когда Остап произнес до отца – «Слышишь меня, отец?...», только тогда Бульба произнес – «Слышу».

Несколько интересных сочинений

• Сочинение Эмоции могут вспыхнуть в любом человеке

  еловек очень чувственное создание. Одной из ее постоянных нужд является выражение своих эмоций. Конечно, есть разные люди. У каждого свой характер, своя натура.

  На мій погляд, не існує жодної юної дівчини яка б не мріяла зустріти своє єдине та справжнє кохання. Є безліч цікавих та романтичних книг про світле почуття любові. Найбільш яскравою книгою про романтичне кохання

Уже около недели Тарас Бульба жил с сыновьями своими на Сече. Остап и Андрий мало могли заниматься военною школою, несмотря на то что отец их особенно просил опытных и искусных наездников быть им руководителями. Вообще можно сказать, что на Запорожье не было никакого теоретического изучения или каких-нибудь общих правил; все юношество воспитывалось и образовывалось в ней одним опытом, в самом пылу битвы, которые оттого были почти беспрерывны. Промежутки же между ними козаки почитали скучным занимать изучением какой-нибудь дисциплины. Очень редкие имели примерные турниры. Они все время отдавали гульбе - признаку широкого размета душевной воли. Вся Сеча представляла необыкновенное явление. Это было какое-то беспрерывное пиршество, бал, начавшийся шумно и потерявший конец свой. Некоторые занимались ремеслами, иные держали лавочки и торговали; но бо"льшая часть гуляла с утра до вечера, если в карманах звучала возможность и добытое добро не перешло еще в руки торгашей и шинкарей. Это общее пиршество имело в себе что-то околдовывающее. Это не было какое-нибудь сборище бражников, напивавшихся с горя; это было просто какое-то бешеное разгулье веселости. Всякий, приходящий сюда, позабывал и бросал все, что дотоле его занимало. Он, можно сказать, плевал на все прошедшее, и с жаром фанатика предавался воле и товариществу таких же, как сам, не имевших ни родных, ни угла, ни семейства, кроме вольного неба и вечного пира души своей. Это производило ту бешеную веселость, которая не могла бы родиться ни из какого другого источника. Рассказы, балагуры, которые можно было слышать среди собравшейся толпы, лежавшей на земле, так были смешны и дышали таким глубоким юмором, что нужно было иметь только флегматическую наружность запорожца, чтобы не смеяться ото всей души. Это не был какой-нибудь пьяный кабак, где бессмысленно, мрачно, искаженными чертами веселия забывается человек; это был тесный круг школьных товарищей. Вся разница была только в том, что вместо сидения за указкой и пошлых толков учителя они производили набег на пяти тысячах коней; вместо луга, на котором производилась игра в мячик, у них были неохраняемые, беспечные границы, в виду которых татарин выказывал быструю свою голову и неподвижно,сурово глядел турок в зеленой чалме своей. Разница та, что вместо насильной воли, соединившей их в школе, они сами собою кинули отцов и матерей и бежали из родительских домов своих; что здесь были те, у которых уже моталась около шеи веревка и которые вместо бледной смерти увидели жизнь, и жизнь во всем разгуле; что здесь были те, которые, по благородному обычаю, не могли удержать в кармане своем копейки; что здесь были те, которые дотоле червонец считали богатством, у которых, по милости арендаторов-жидов, карманы можно было выворотить без всякого опасения что-нибудь уронить. Здесь были все бурсаки, которые не вынесли академических лоз и которые не вынесли из школы ни одной буквы; но вместе с этими здесь были и те, которые знали, что такое Гораций, Цицерон и Римская республика. Тут было множество образовавшихся опытных партизанов, которые имели благородное убеждение мыслить, что все равно где бы ни воевать, только бы воевать, потому что неприлично благородному человеку быть без битвы. Здесь было много офицеров из польских войск; впрочем, из какой нации здесь не было народа? Эта странная республика была именно потребность того века. Охотники до военной жизни, до золотых кубков, богатых парчей, дукатов и реалов во всякое время могли найти здесь себе работу. Одни только обожатели женщин не могли найти здесь ничего, потому что даже в предместье Сечи не смела показаться ни одна женщина.

Остапу и Андрию показалось чрезвычайно странным, что при них же приходила на Сечу гибель народа, и хоть бы кто-нибудь спросил их, откуда они, кто они и как их зовут. Они приходили сюда, как будто бы возвращались в свой собственный дом, из которого только за час перед тем вышли. Пришедший являлся только к кошевому, который обыкновенно говорил:

Здравствуй! что, во Христа веруешь?

Верую! - отвечал приходивший.

И в троицу святую веруешь?

И в церковь ходишь?

А ну перекрестись!

Пришедший крестился.

Ну, хорошо, - отвечал кошевой, - ступай же в который сам знаешь курень.

Этим оканчивалась вся церемония. И вся Сеча молилась в одной церкви и готова была защищать ее до последней капли крови, хотя и слышать не хотела о посте и воздержании. Только побуждаемые сильною корыстию жиды, армяне и татары осмеливались жить и торговать в предместье, потому что запорожцы никогда не любили торговаться, а сколько рука вынула из кармана денег, столько и платили. Впрочем, участь этих корыстолюбивых торгашей была очень жалка. Они были похожи на тех, которые селились у подошвы Везувия, потому что как только у запорожцев не ставало денег, то удалые разбивали их лавочки и брали всегда даром. Такова была та Сеча, имевшая столько приманок для молодых людей.

Остап и Андрий кинулись со всею пылкостию юношей в это разгульное море. Они скоро позабыли и юность, и бурсу, и дом отцовский, и все, что тайно волнует еще свежую душу. Они гуляли, братались с беззаботными бездомовниками и, казалось, не желали никакого изменения такой жизни.

Между тем Тарас Бульба начинал думать о том, как бы скорее затеять какое-нибудь дело: он не мог долго оставаться в недеятельности.

Что, кошевой, - сказал он один раз, пришедши к атаману, - может быть, пора бы погулять запорожцам?

Негде погулять, - отвечал кошевой, вынувши изо рта маленькую трубку и сплюнув в сторону.

Как негде? Можно пойти в Турещину или на Татарву.

Не можно ни в Турещину ни в Татарву - отвечал кошевой, взявши опять в рот трубку.

Как не можно?

Так. Мы обещали султану мир.

Да он ведь бусурмен: и бог и Священное писание велит бить бусурменов.

Не имеем нрава. Если б мы не клялись нашею верою, то, может быть, как-нибудь еще и можно было.

Как же это, кошевой? Как же ты говоришь, что права не имеем? Вот у меня два сына, молодые люди, - им нужно приучиться и узнать, что такое война, а ты говоришь, что запорожцам не нужно на войну идти.

Что ж делать? - отвечал кошевой с таким же хладнокровием, - нужно подождать.

Но этим Бульба не был доволен. Он собрал кое-каких старшин и куренных атаманов и задал им пирушку на всю ночь. Загулявшись до последнего разгула, они вместе отправились на площадь, где обыкновенно собиралась рада и стояли привязанные к столбу литавры, в которые обыкновенно били сбор на раду. Не нашедши палок, хранившихся всегда у довбиша, они схватили по полену и начали колотить в них. На бой прежде всего прибежал довбиш, высокий человек с одним только глазом, несмотря на то, страшно заспанным.

Кто смеет бить в литавры? - закричал он.

Молчи! возьми свои палки, да и колоти, когда тебе велят! - отвечали подгулявшие старшины.

Довбиш вынул тотчас из кармана палки, которые он взял с собою, очень хорошо зная окончание подобных происшествий. Литавры грянули, и скоро на площадь, как шмели, начали собираться черные кучи запорожцев.

За кошевым отправились несколько человек и привели его на площадь.

Не бойся ничего! - сказали вышедшие к нему навстречу старшины. - Говори миру речь, когда хочешь, чтобы не было худого, говори речь об том, чтобы идти запорожцам на войну против бусурманов.

Кошевой, увидевши, что дело не на шутку, вышел на середину площади, раскланялся на все четыре стороны и произнес:

Панове запорожцы, добрые молодцы! позволит ли господарство ваше речь держать?

Говори, говори! - зашумели запорожцы.

Вот, в рассуждении того теперь идет речь, панове добродийство, - да вы, может быть, и сами лучше это знаете, - что многие запорожцы позадолжались в шинки жидам и своим братьям столько, что ни один черт теперь и веры неймет. Притом же, в рассуждении того, есть очень много таких хлопцев, которые еще и в глаза не видали, что такое война, тогда как молодому человеку, и сами знаете, панове, без войны не можно пробыть. Какой и запорожец из него, если он еще ни раза не бил бусурмана?

Вишь, он хорошо говорит, - сказал писарь, толкнув локтем Бульбу. Бульба кивнул головою.

Не думайте, панове, чтобы я, впрочем, говорил это для того, чтобы нарушить мир. Сохрани бог, я только так это говорю. Притом же у нас храм божий - грех сказать, что такое. Вот сколько лет уже, как по милости божией стоит Сеча, а до сих пор не то уже чтобы наружность церкви, но даже внутренние образа без всякого убранства. Николай, угодник божий, сердега, в таком платье, в каком нарисовал его маляр, и до сих пор даже и серебряной рясы нет на нем. Варвара-великомученица только то и получила, что уже в духовной отказали иные козаки. Да и даяние их было бедное, потому что они почти всё еще пропили при жизни своей. Так я все веду речь эту не к тому, чтобы начать войну с бусурманами. Ибо мы обещали султану мир, и нам бы великий был грех, потому что мы клялись по закону нашему.

Вишь, проклятый! что это он путает такое? - сказал Бульба писарю.

Да, так видите, панове, что войны не можно начать. Честь лыцарская не велит. А по своему бедному разуму вот что я думаю: пустить с челнами одних молодых. Пусть немного пошарпают берега Анатолии. Как думаете, панове?

Веди, веди всех! - закричала со всех сторон толпа. - За веру мы готовы положить головы!

Кошевой испугался. Он нимало не желал тревожить всего Запорожья. Притом ему казалось неправым делом разорвать мир.

Позвольте, панове, речь держать!

Довольно! - кричали запорожцы, - лучшего не скажешь.

Когда так, то пусть по-вашему, только для нас будет еще большее раздолье. Вам известно, панове, что султан не оставит безнаказанно то удовольствие, которым потешатся молодцы. А мы, вот видите, будем наготове, и силы у нас будут свежие. Притом же и татарва может напасть во время нашей отлучки. Да если сказать правду, то у нас и челнов нет в запасе, чтобы можно было всем отправиться. А я, пожалуй, я рад, я слуга вашей воли.

Хитрый атаман замолчал. Кучи начали переговариваться, куренные атаманы совещаться, и решили на том, чтобы отправить несколько молодых людей под руководством опытных и старых.

Таким образом, все были уверены, что они совершенно по справедливости предпринимают свое предприятие. Такое понятие о праве весьма было извинительно народу, занимавшему опасные границы среди буйных соседей. И странно, если бы они поступили иначе. Татары раз десять перерывали свое шаткое перемирие и служили обольстительным примером. Притом, как можно было таким гульливым рыцарям и в такой гульливый век пробыть несколько недель без войны?

Молодежь бросилась к челнам осматривать их и снаряжать в дорогу. Несколько плотников явились вмиг с топорами в руках. Старые, загорелые, широкочленистые запорожцы с проседью в усах, засучив шаровары, стояли по колени в воде и стягивали их с берега крепким канатом. Несколько человек было отправлено в скарбницу на противуположный утесистый берег Днепра, где в неприступном тайнике они скрывали часть приобретенных орудий и добычу. Бывалые поучали других с каким-то наслаждением, сохраняя при всем том степенный, суровый вид. Весь берег получил движущийся вид, и хлопотливость овладела дотоле беспечным народом.

В это время большой паром начал причаливать к берегу. Стоявшая на нем куча людей еще издали махала руками. Куча состояла из козаков в оборванных свитках. Беспорядочный костюм (у них ничего не было, кроме рубашки и трубки) показывал, что они были слишком угнетены бедою или уже чересчур гуляли и прогуляли все, что ни было на теле. Между ними отделился и стал впереди приземистый, плечистый, лет пятидесяти человек. Он кричал сильнее других и махал рукою сильнее всех.

Бог в помощь вам, панове запорожцы!

Здравствуйте! - отвечали работавшие в лодках, приостановив свое занятие.

Позвольте, панове запорожцы, речь держать!

И толпа усеяла и обступила весь берег.

Слышали ли вы, что делается на гетманщине?

А что? - произнес один из куренных атаманов.

Такие дела делаются, что и рассказывать нечего.

Какие же дела?

Что и говорить! И родились и крестились, еще не видали такого, - отвечал приземистый козак, поглядывая с гордостью владеющего важной тайной.

Ну, ну, рассказывай, что такое! - кричала в один голос толпа.

А разве вы, панове, до сих пор не слыхали?

Нет, не слыхали.

Как же это? Что ж, вы разве за горами живете, или татарин заткнул клейтухом уши ваши?

Рассказывай! полно толковать! - сказали несколько старшин, стоявших впереди.

Так вы не слышали ничего про то, что жиды уже взяли церкви святые, как шинки, на аренды?

Так вы не слышали и про то, что уже христианину и пасхи не можно есть, покамест рассобачий жид не положит значка нечистою своею рукою?

Ничего не слышали! - кричала толпа, подвигаясь ближе.

И что ксендзы ездят из села в село в таратайках, в которых запряжены - пусть бы еще кони, это бы еще ничего, а то просто православные христиане. Так вы, может быть, и того не знаете, что нечистое католичество хочет, чтоб мы кинули и веру нашу христианскую? Вы, может быть, не слышали и об том, что уже из поповских риз жидовки шьют себе юбки?

Стой, стой! - прервал кошевой, дотоле стоявший, углубивши глаза в землю, как и все запорожцы, которые в важных делах никогда не отдавались первому порыву, но молчали и между тем в тишине совокупляли в себе всю железную силу негодования. - Стой! и я скажу слово! А что ж вы, враг бы поколотил вашего батька, что ж вы? разве у вас сабель не было, что ли? Как же вы попустили такому беззаконию?

Э, как попустили такому беззаконию! - отвечал приземистый козак, - а попробовали бы вы, когда пятьдесят тысяч было одних ляхов, да еще к тому и часть гетманцев приняла их веру.

А гетман ваш, а полковники что делали?

Э, гетман и полковники! А знаете, где теперь гетман и полковники?

Полковников головы и руки развозят по ярмаркам, а гетман, зажаренный в медном быке, и до сих пор лежит еще в Варшаве.

Содрогание пробежало по всей толпе; молчание, какое обыкновенно предшествует буре, остановилось на устах всех, и, миг после того, чувства, подавляемые дотоле в душе силого дюжего характера, брызнули целым потоком речей.

Как, чтобы нашу Христову веру гнала проклятая жидова? чтобы эдакое делать с православными христианами, чтобы так замучить наших, да еще кого? полковников и самого гетмана! Да чтобы мы стерпели все это? Нет, этого не будет!

Такие слова перелетали во всех концах обширной толпы народа. Зашумели запорожцы и разом почувствовали свои силы. Это не было похоже на волнение народа легкомысленного. Тут волновались всё характеры тяжелые и крепкие. Они раскалялись медленно, упорно, но зато распалялись, чтобы уже долго не остыть.

Как, чтобы жидовство над нами пановало?! А ну, паны-браты, перевешаем всю жидову! Чтобы и духу ее не было! - произнес кто-то из толпы.

Эти слова пролетели молнией, и толпа ринулась на предместье, с сильным желанием перерезать всех жидов.

Бедные сыны Израиля, растерявши все присутствие своего и без того мелкого духа, прятались в пустых горелочных бочках, в печках и даже заползывали под юбки своих жидовок. Но неумолимые, беспощадные мстители везде их находили.

Ясновельможные паны! - кричал один высокий и тощий жид, высунувши из кучи своих товарищей жалкую свою рожу, исковерканную страхом. - Ясновельможные паны! Мы такое объявим вами, что еще никогда не слышали, такое важное, что не можно сказать, какое важное!

Ну, пусть скажут! - сказал Бульба, который всегда любил выслушать обвиняемого.

Ясные паны! - произнес жид. - Таких панов еще никогда не видывано, - ей-богу, никогда! Таких добрых, хороших и храбрых не было еще на свете... - Голос его умирал и дрожал от страха. - Как можно, чтобы мы думали про запорожцев что-нибудь нехорошее. Те совсем не наши, что арендаторствуют на Украйне! ей-богу, не наши! то совсем не жиды: то черт знает что. То такое, что только поплевать на него, да и бросить. Вот и они скажут тоже. Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?

Ей-богу, правда! - отвечали из толпы Шлема и Шмуль, в изодранных яломках, оба белые, как глина.

Мы никогда еще, - продолжал высокий жид, - не соглашались с неприятелями. А католиков мы и знать не хотим! Пусть им черт приснится! Мы с запорожцами - как братья родные...

Как? чтоб запорожцы были с вами братья? - произнес один из толпы. - Не дождетесь, проклятые жиды! В Днепр их, панове, всех потопить поганцев!

Эти слова были сигналом, жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалкий крик раздался со всех сторон; но суровые запорожцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались на воздухе. Бедный высокий оратор, накликавший сам на свою шею беду, схватил за ноги Бульбу и жалким голосом молил:

Великий господин, ясновельможный пан! Я знал и брата вашего покойного Дороша. Какой был славный воин! Я ему восемьсот цехинов дал, когда нужно было выкупиться из плена у турков.

Ты знал брата? - спросил Тарас.

Ей-богу, знал: великодушный был пан.

А как тебя зовут?

Хорошо, я тебя проведу. - Сказавши это, Тарас повел его к своему обозу, возле которого стояли козаки его. - Ну, полезай под телегу, лежи там и не пошевелись, а вы, братцы.. не выпускайте жида.

Сказавши это, он отправился на площадь, потому что раздавшийся бой литавров возвестил собрание рады. Несмотря на свою печаль и сокрушение о случившихся на Украйне несчастиях, он был несколько доволен представлявшимся широким раздольем для подвигов, и притом для подвигов таких, которые представляли ему мученический венец по смерти.

Вся Сеча, все, что было на Запорожье, собралось на площадь. Старшины, куренные атаманы по коротком совещании решили на том, чтобы идти с войсками прямо на Польшу, так как оттуда произошло все зло, желая внести опустошение в землю неприятельскую и предвидя себе при этом добычу.

И вся Сеча вдруг преобразилась. Везде были только слышны пробная стрельба из ружей, бряканье саблей, скрып телег; все подпоясывалось, облачалось. Шинки были заперты; ни одного человека не было пьяного. Необыкновенная деятельность сменила вдруг необыкновенную беспечность. Кошевой вырос на целый аршин. Это уже не был тот робкий исполнитель ветреных желаний вольного народа. Это был неограниченный повелителъ. Это был почти деспот, умевший только повелевать. Все своевольные и гульливые рыцари стройно стояли в рядах, почтительно опустив головы, не смея поднять глаз, когда он раздавал повеления тихо, с расстановкою, как глубоко знающий свое дело и уже не в первый раз приводивший его в исполнение. В деревянной небольшой церкве служил священник молебен, окропил всех святою водою, все целовали крест.

Когда все запорожское войско вышло из Сечи, головы всех обратились назад.

Прощай, наша мать! - сказали почти все в одно слово. - Пусть же тебя хранит бог от всякого несчастия!

Проходя предместье, Тарас Бульба увидел с изумлением, что жидок его уже раскинул свою лавочку и продавал какие-то кремешки и всякую дрянь.

Дурень, что ты здесь сидишь? - сказал он ему, - разве хочешь, чтобы тебя застрелили, как воробья?

Молчите, - отвечал жид. - Я пойду за вами и войском и буду продавать провиант по такой дешевой цене, по какой еще никогда никто не продавал. Ей-богу, так! вот увидите.

Бульба пожал плечами и отъехал к своему отряду.

Несмотря на авторское указание, что Тарас Бульба родился в XV веке, в пользу XVII века говорит и известный факт заядлого курения Бульбы: открытие табака европейцами произошло в самом конце XV века (благодаря Колумбу) и только к XVII веку широко распространилось.

Указав XV век, Гоголь подчеркнул, что повесть - фантастическая, а образ - собирательный, но одним из прообразов Тараса Бульбы является предок известного путешественника куренной атаман Войска Запорожского Охрим Макуха, сподвижник Богдана Хмельницкого , родившийся в Стародубе в начале XVII в., который имел троих сыновей Назара, Хому (Фому) и Омелька (Емельяна), из которых Назар предал своих товарищей-казаков и перешел на сторону войска Речи Посполитой из-за любви к польской панночке (прототип гоголевского Андрия), Хома (прототип гоголевского Остапа) погиб, пытаясь доставить Назара отцу, а Емельян стал предком Николая Миклухо-Маклая и его дяди Григория Ильича Миклухи, учившегося вместе с Николаем Гоголем и рассказавшего ему семейное предание. Прообразом является также Иван Гонта , которому ошибочно приписывалось убийство двоих сыновей от жены-польки, хотя его жена - русская, и история - вымышленная.

Сюжет

Почтовая марка Румынии, посвящённая 100-летию со дня смерти Н. В. Гоголя («Тарас Бульба», 1952)

Почтовая марка СССР, посвящённая 100-летию со дня смерти Н. В. Гоголя, 1952

Почтовая марка России, посвящённая 200-летию со дня рождения Н. В. Гоголя, 2009

К старому казацкому полковнику Тарасу Бульбе приезжают после выпуска из Киевской академии два его сына - Остап и Андрий. Два дюжие молодца, здоровые и крепкие, лиц которых ещё не касалась бритва, смущены встречей с отцом, подшучивающим над их одеждой недавних семинаристов. Старший, Остап, не выдерживает насмешек отца: «Хоть ты мне и батька, а как будешь смеяться, то, ей-Богу, поколочу!» И отец с сыном, вместо приветствия после давней отлучки, совсем нешуточно мутузят друг друга тумаками. Бледная, худощавая и добрая мать старается образумить буйного своего мужа, который уже и сам останавливается, довольный, что испытал сына. Бульба хочет таким же образом «поприветствовать» и младшего, но того уже обнимает мать, защищая от отца.

По случаю приезда сыновей Тарас Бульба созывает всех сотников и весь полковой чин и объявляет о своём решении послать Остапа и Андрия на Сечь, потому что нет лучшей науки для молодого казака, как Запорожская Сечь. При виде молодой силы сыновей вспыхивает воинский дух и самого Тараса, и он решается ехать вместе с ними, чтобы представить их всем старым своим товарищам. Бедная мать всю ночь сидит над спящими детьми, не смыкая глаз, желая, чтобы ночь тянулась как можно дольше. Её милых сыновей берут от нее; берут для того, чтобы ей не увидеть их никогда! Утром, после благословения, отчаявшуюся от горя мать еле отрывают от детей и уносят в хату.

Три всадника едут молча. Старый Тарас вспоминает свою буйную жизнь, слеза застывает в глазах, поседевшая голова понурится. Остап, имеющий суровый и твердый характер, хотя и ожесточившийся за годы обучения в бурсе, сохранил в себе природную доброту и тронут слезами своей бедной матери. Одно только это его смущает и заставляет задумчиво опустить голову. Андрий также тяжело переживает прощание с матерью и родным домом, но его мысли заняты воспоминаниями о прекрасной полячке, которую он встретил перед самым отъездом из Киева. Тогда Андрий сумел пробраться в спальню к красавице через трубу камина, стук в дверь заставил полячку спрятать молодого казака под кровать. Татарка, служанка панночки, как только прошло беспокойство, вывела Андрия в сад, где он едва спасся от проснувшейся дворни. Прекрасную полячку он ещё раз видел в костеле, вскоре она уехала - и сейчас, потупив глаза в гриву коня своего, думает о ней Андрий.

После долгой дороги Сечь встречает Тараса с сыновьями своей разгульной жизнью - признаком запорожской воли. Казаки не любят тратить время на военные упражнения, собирая бранный опыт лишь в пылу битв. Остап и Андрий кидаются со всею пылкостью юношей в это разгульное море. Но старому Тарасу не по душе праздная жизнь - не к такой деятельности хочет готовить он своих сыновей. Повстречавшись со всеми своими сотоварищами, он все придумывает, как поднять запорожцев в поход, чтобы не тратить казацкую удаль на беспрерывное пиршество и пьяное веселье. Он уговаривает казаков переизбрать кошевого, который держится мира с врагами казачества. Новый кошевой под напором самых воинственных казаков, и прежде всего Тараса, пытается найти обоснование для выгодного похода на Турцию, но под влиянием прибывших с Украины казаков, рассказавших о притеснениях польских панов и жидов-арендаторов над народом Украины, войско единодушно решает идти на Польшу, чтобы отомстить за все зло и посрамление православной веры. Таким образом, война приобретает народно-освободительный характер.

И скоро весь польский юго-запад становится добычею страха, бегущего наперед слуха: «Запорожцы! Показались запорожцы!» В один месяц в битвах возмужали молодые казаки, и старому Тарасу любо видеть, что оба его сына - среди первых. Казацкое войско пытается взять город Дубно , где много казны и богатых обывателей, но встречают отчаянное сопротивление гарнизона и жителей. Казаки осаждают город и ждут, когда в нем начнется голод. От нечего делать запорожцы опустошают окрестности, выжигают беззащитные деревни и неубранные хлеба. Молодым, особенно сыновьям Тараса, не нравится такая жизнь. Старый Бульба успокаивает их, обещая в скором времени жаркие схватки. В одну из темных ночей Андрия будит ото сна странное существо, похожее на призрак. Это татарка, служанка той самой полячки, в которую влюблен Андрий. Татарка шепотом рассказывает, что панночка - в городе, она видела Андрия с городского вала и просит его прийти к ней или хотя бы передать кусок хлеба для умирающей матери. Андрий нагружает мешки хлебом, сколько может унести, и по подземному ходу татарка ведет его в город. Встретившись со своей возлюбленной, он отрекается от отца и брата, товарищей и отчизны: «Отчизна есть то, что ищет душа наша, что милее для нее всего. Отчизна моя - ты». Андрий остается с панночкой, чтобы защищать её до последнего вздоха от бывших сотоварищей своих.

Польские войска, присланные в подкрепление осажденным, проходят в город мимо пьяных казаков, многих перебив спящими, многих пленив. Это событие ожесточает казаков, решающих продолжить осаду до конца. Тарас, разыскивая пропавшего сына, получает страшное подтверждение предательства Андрия.

Поляки устраивают вылазки, но казаки пока ещё успешно их отбивают. Из Сечи приходит весть, что в отсутствие главной силы татары напали на оставшихся казаков и пленили их, захватив казну. Казацкое войско под Дубном делится надвое - половина уходит на выручку казны и товарищей, половина остается продолжать осаду. Тарас, возглавив осадное войско, произносит страстную речь во славу товарищества.

Поляки узнают об ослаблении неприятеля и выступают из города для решительной схватки. Среди них и Андрий. Тарас Бульба приказывает казакам заманить его к лесу и там, встретившись с Андрием лицом к лицу, убивает сына, который и перед смертью произносит одно слово - имя прекрасной панночки. Подкрепление прибывает к полякам, и они разбивают запорожцев. Остап пленён, раненого Тараса, спасая от погони, привозят в Сечь.

Оправившись от ран, Тарас уговаривает Янкеля тайком переправить его в Варшаву, чтобы там попытаться выкупить Остапа. Тарас присутствует при страшной казни сына на городской площади. Ни один стон не вырывается под пытками из груди Остапа, лишь перед смертью взывает: «Батько! где ты! Слышишь ли ты?» - «Слышу!» - отвечает над толпой Тарас. Его кидаются ловить, но Тараса уже и след простыл.

Сто двадцать тысяч казаков, среди которых и полк Тараса Бульбы, поднимаются в поход против поляков. Даже сами казаки замечают чрезмерную свирепость и жестокость Тараса по отношению к врагу. Так мстит он за смерть сына. Разгромленный польский гетман Николай Потоцкий клятвенно присягает не наносить впредь никакой обиды казацкому воинству. Один только полковник Бульба не соглашается на такой мир, уверяя товарищей, что прощённые ляхи не станут держать своего слова. И он уводит свой полк. Сбывается его предсказание - собравшись с силами, поляки вероломно нападают на казаков и разбивают их.

А Тарас гуляет по всей Польше со своим полком, продолжая мстить за смерть Остапа и товарищей своих, безжалостно уничтожая всё живое.

Пять полков под предводительством того самого Потоцкого настигают, наконец, полк Тараса, ставшего на отдых в старой развалившейся крепости на берегу Днестра. Четыре дня длится бой. Оставшиеся в живых казаки пробиваются, но останавливается старый атаман искать в траве свою люльку, и настигают его гайдуки. Железными цепями привязывают Тараса к дубу, прибивают гвоздями руки и раскладывают под ним костёр. Перед смертью успевает Тарас крикнуть товарищам, чтобы спускались они к челнам, которые сверху видит он, и уходили от погони по реке. И в последнюю страшную минуту предрекает старый атаман объединение русских земель, погибель врагам их и победу православной веры.

Казаки уходят от погони, дружно гребут вёслами и говорят про своего атамана.

Работа Гоголя над «Тарасом Бульбой»

Работе Гоголя над «Тарасом Бульбой» предшествовало тщательное, глубокое изучение исторических источников. Среди них следует назвать «Описание Украины» Бопла­на, «Историю о казаках запорожских» Мышецкого, руко­писные списки украинских летописей - Самовидца, Ве­личко, Грабянки и т. д.

Но эти источники не удовлетворяли вполне Гоголя. В них многого ему не хватало: прежде всего характерных бытовых деталей, живых примет времени, истинного по­нимания минувшей эпохи. Специальные исторические ис­следования и летописи казались писателю слишком сухи­ми, вялыми и в сущности мало помогающими художнику постигнуть дух народной жизни, характеры, психологию людей. Среди источников, которые помогли Гоголю в работе над «Тарасом Бульбой», был еще один, важнейший: на­родные украинские песни, особенно исторические песни и думы. «Тарас Бульба» имеет большую и сложную творче­скую историю. Он был впервые напечатан в 1835 году в сборнике «Миргород». В 1842 году во втором томе своих «Сочинений» Гоголь поместил «Тараса Бульбу» в новой, коренным образом переделанной редакции. Работа над этим произведением продолжалась с перерывами девять лет: с до . Между первой и второй ре­дакциями «Тараса Бульбы» был написан ряд промежу­точных редакций некоторых глав.

Различия между первой и второй редакцией

В первой редакции казаки не называются «русскими», предсмертные фразы казаков, такие как «пусть славится во веки веков святая православная русская земля» отсутствуют .

Ниже приведены сравнения различий обеих редакций.

Редакция 1835. Часть І

Редакция 1842. Часть І

Крылатые выражения

• «Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?»
• «Я тебя породил, я тебя и убью!»
• «А поворотись-ка, сынку! Экой ты смешной какой!»
• «Отчизна есть то, чего ищет душа наша, что милее для неё всего».
• «Есть ещё порох в пороховницах?!»
• «Нет уз святее товарищества!»
• «Терпи, козак, - атаман будешь!»
• «Добре, сынку, добре!»
• «Чёрт вас возьми, степи, как вы хороши!»
• «Не слушай, сынку, матери! Она баба, она ничего не знает!»
• «А видите эту саблю? Вот ваша матерь!»

Критика повести

Наряду с общим одобрением, которым встретили критики повесть Гоголя, некоторые аспекты произведения были найдены неудачными. Так, Гоголю неоднократно ставили в вину неисторичность повести, чрезмерную героизацию казачества, отсутствие исторического контекста, что отмечали Михаил Грабовский , Василий Гиппиус , Максим Горький и другие . Это может быть объяснено тем, что писатель не обладал достаточным количеством достоверных сведений об истории Малороссии. Гоголь с большим вниманием изучал историю родного края, но информацию он черпал не только из довольно скудных летописей, но и из народных преданий, легенд, а также откровенно мифологических источников, вроде «Истории русов », откуда им были почерпнуты описания зверств шляхтичей, бесчинства евреев и доблести казаков . Особое недовольство повесть вызвала в среде польской интеллигенции. Поляки были возмущены тем, что в «Тарасе Бульбе» польская нация представлена агрессивной, кровожадной и жестокой. Негативно высказывался о «Тарасе Бульбе» Михаил Грабовский, хорошо относившийся к самому Гоголю, а также многие другие польские критики и писатели, такие как Анджей Кемпинский, Михал Бармут, Юлиан Кшижановский. В Польше сложилось устойчивое мнение о повести как об антипольской, и отчасти такие суждения были перенесены на самого Гоголя .

Повесть также критиковалась за антисемитизм некоторыми политиками, религиозными мыслителями, литературоведами. Лидер правого сионизма Владимир Жаботинский в статье «Русская ласка» так оценивал сцену еврейского погрома в повести «Тарас Бульба»: «Ничего подобного по жестокости не знает ни одна из больших литератур. Это даже нельзя назвать ненавистью, или сочувствием казацкой расправе над жидами: это хуже, это какое-то беззаботное, ясное веселье, не омраченное даже полумыслью о том, что смешные дрыгающие в воздухе ноги - ноги живых людей, какое-то изумительно цельное, неразложимое презрение к низшей расе, не снисходящее до вражды » . Как отмечал литературовед Аркадий Горнфельд , евреи изображены Гоголем как мелкие воришки, предатели и безжалостные вымогатели, лишённые всяких человеческих черт. По его мнению, образы Гоголя «запечатлены заурядным юдофобством эпохи »; антисемитизм Гоголя исходит не от жизненных реалий, а от устоявшихся и традиционных теологических представлений «о неведомом мире еврейства »; образы евреев шаблонны и представляют собой чистую карикатуру . Согласно мнению религиозного мыслителя и историка Георгия Федотова , «Гоголь дал в „Тарасе Бульбе“ ликующее описание еврейского погрома », что свидетельствует «об известных провалах его нравственного чувства, но также о силе национальной или шовинистической традиции, которая за ним стояла » .

Несколько иной точки зрения придерживался критик и литературовед Д. И. Заславский . В статье «Евреи в русской литературе» он также поддерживает упрёк Жаботинского в антисемитизме русской литературы, включая в список писателей-антисемитов Пушкина , Гоголя , Лермонтова , Тургенева , Некрасова , Достоевского , Льва Толстого , Салтыкова-Щедрина , Лескова , Чехова . Но при этом он находит оправдание антисемитизму Гоголя следующим образом: «Не подлежит, однако, сомнению, что в драматической борьбе украинского народа в XVII-м веке за свою отчизну евреи не обнаружили ни понимания этой борьбы, ни сочувствия ей. В этом не было их вины, в этом было их несчастье». «Евреи „Тараса Бульбы“ карикатурны. Но карикатура - это не ложь. … Ярко и метко обрисован в поэме Гоголя талант еврейской приспособляемости. И не льстит это, конечно, самолюбию нашему, но надо признать, что зло и метко схвачены русским писателем некоторые исторические черты наши» .

Филолог Елена Иваницкая видит в действиях Тараса Бульбы «поэзию крови и смерти» и даже «идейный терроризм» . Педагог Григорий Яковлев, утверждая, что повесть Гоголя воспевает «насилие, разжигание войн, непомерную жестокость, средневековый садизм, агрессивный национализм, ксенофобию, религиозный фанатизм, требующий истребления иноверцев, непробудное пьянство, возведённое в культ, неоправданную грубость даже в отношениях с близкими людьми», ставит вопрос о том, нужно ли изучать это произведение в средней школе .

Критик Михаил Эдельштейн дифференцирует личные симпатии автора и законы героического эпоса : «Героический эпос требует чёрно-белой палитры - акцентирования сверхчеловеческих достоинств одной стороны и полного ничтожества другой. Поэтому и поляки, и евреи - да, собственно, все, кроме запорожцев, - в гоголевской повести не люди, а скорее, некие человекоподобные манекены, существующие для демонстрации героизма главного героя и его воинов (как татары в былинах про Илью Муромца или мавры в „Песни о Роланде “). Эпическое и этическое начала не то чтобы вступают в противоречие - просто первое начисто исключает саму возможность проявления второго» .

Экранизации

В хронологическом порядке:

Музыкальные адаптации

Псевдоним «Тарас Бульба» избрал себе Василий (Тарас) Боровец , деятель украинского националистического движения, создавший в 1941 году вооружённое формирование УПА , получившее название «бульбовцы».

Примечания

1. В тексте сказано, что полк Бульбы участвует в походе гетьмана Остраницы. Остраница - реальный исторический персонаж, выбран в гетманы в 1638 году и в том же году был разбит поляками.
2. Н. В. Гоголь. Собрание художественных произведений в пяти томах. Том второй. М., Издательство Академии наук СССР, 1951
3. Библиотека: Н. В. Гоголь, «Вечера на хуторе близ Диканьки», ч.I(Russian)
4. Н. В. Гоголь. Миргород. Текст произведения. Тарас Бульба | Библиотека Комарова
5. НИКОЛАЙ ГОГОЛЬ БЛАГОСЛОВЛЯЛ ДРУГОГО «ТАРАСА БУЛЬБУ» («Зеркало недели» № 22 от 15-21 июня 2009 г.)
6. Януш Тазбир. «Тарас Бульба» - наконец по-польски.
7. Комментарии к «Миргороду».
8. В.Жаботинский. Русская ласка
9. А.Горнфельд. Гоголь Николай Васильевич. // Еврейская энциклопедия (изд. Брокгауза-Ефрона, 1907-1913, 16 тт.).
10. Г. Федотов Новое на старую тему
11. Д. И. Заславский Евреи в русской литературе
12. Вайскопф М. Сюжет Гоголя: Морфология. Идеология. Контекст. М., 1993.
13. Елена Иваницкая. Чудовище
14. Григорий Яковлев. Изучать ли в школе «Тараса Бульбу»?
15. Как жидовка превратилась в женщину. История одного стереотипа.
16. Тарас Бульба (1909) - информация о фильме - фильмы Российской империи - Кино-Театр. РУ
17. Taras Bulba (1924)
18. Tarass Boulba (1936)
19. The Barbarian and the Lady (1938)
20. Taras Bulba (1962)
21. Тарас Бульба (1962) - Taras Bulba - информация о фильме - голливудские фильмы - Кино-Театр. РУ
22. Taras Bulba, il cosacco (1963)
23. Taras Bulba (1987) (TV)
24. Дума про Тараса Бульбу - Слобідський край
25. Taras Bulba (2009)
26. Тарас Бульба (2009) - информация о фильме - российские фильмы и сериалы - Кино-Театр.РУ
27. Классическая музыка.ru, ТАРАС БУЛЬБА - опера Н. Лысенко // автор А. Гозенпуд

Источники

Тарас был один из числа коренных, старых полковников: весь был он создан для бранной тревоги и отличался грубой прямотой своего нрава. Тогда влияние Польши начинало уже оказываться на русском дворянстве. Многие перенимали уже польские обычаи, заводили роскошь, великолепные прислуги, соколов, ловчих, обеды, дворы. Тарасу было это не по сердцу. Он любил простую жизнь козаков и перессорился с теми из своих товарищей, которые были наклонны к варшавской стороне, называя их холопьями польских панов. Вечно неугомонный, он считал себя законным защитником православия. Самоуправно входил в села, где только жаловались на притеснения арендаторов и на прибавку новых пошлин с дыма . Сам с своими козаками производил над ними расправу и положил себе правилом, что в трех случаях всегда следует взяться за саблю, именно: когда комиссары не уважили в чем старшин и стояли пред ними в шапках, когда поглумились над православием и не почтили предковского закона и, наконец, когда враги были бусурманы и турки, против которых он считал во всяком случае позволительным поднять оружие во славу христианства.

Теперь он тешил себя заранее мыслью, как он явится с двумя сыновьями своими на Сечь и скажет: «Вот посмотрите, каких я молодцов привел к вам!»; как представит их всем старым, закаленным в битвах товарищам; как поглядит на первые подвиги их в ратной науке и бражничестве, которое почитал тоже одним из главных достоинств рыцаря. Он сначала хотел было отправить их одних. Но при виде их свежести, рослости, могучей телесной красоты вспыхнул воинский дух его, и он на другой же день решился ехать с ними сам, хотя необходимостью этого была одна упрямая воля. Он уже хлопотал и отдавал приказы, выбирал коней и сбрую для молодых сыновей, наведывался и в конюшни и в амбары, отобрал слуг, которые должны были завтра с ними ехать. Есаулу Товкачу передал свою власть вместе с крепким наказом явиться сей же час со всем полком, если только он подаст из Сечи какую-нибудь весть. Хотя он был и навеселе и в голове его еще бродил хмель, однако ж не забыл ничего. Даже отдал приказ напоить коней и всыпать им в ясли крупной и лучшей пшеницы и пришел усталый от своих забот.

– Ну, дети, теперь надобно спать, а завтра будем делать то, что бог даст. Да не стели нам постель! Нам не нужна постель. Мы будем спать на дворе.

Ночь еще только что обняла небо, но Бульба всегда ложился рано. Он развалился на ковре, накрылся бараньим тулупом, потому что ночной воздух был довольно свеж и потому что Бульба любил укрыться потеплее, когда был дома. Он вскоре захрапел, и за ним последовал весь двор; все, что ни лежало в разных его углах, захрапело и запело; прежде всего заснул сторож, потому что более всех напился для приезда паничей.

Одна бедная мать не спала. Она приникла к изголовью дорогих сыновей своих, лежавших рядом; она расчесывала гребнем их молодые, небрежно всклоченные кудри и смачивала их слезами; она глядела на них вся, глядела всеми чувствами, вся превратилась в одно зрение и не могла наглядеться. Она вскормила их собственною грудью, она возрастила, взлелеяла их – и только на один миг видит их перед собою. «Сыны мои, сыны мои милые! что будет с вами? что ждет вас?» – говорила она, и слезы остановились в морщинах, изменивших ее когда-то прекрасное лицо. В самом деле, она была жалка, как всякая женщина того удалого века. Она миг только жила любовью, только в первую горячку страсти, в первую горячку юности, – и уже суровый прельститель ее покидал ее для сабли, для товарищей, для бражничества. Она видела мужа в год два-три дня, и потом несколько лет о нем не бывало слуху. Да и когда виделась с ним, когда они жили вместе, что за жизнь ее была? Она терпела оскорбления, даже побои; она видела из милости только оказываемые ласки, она была какое-то странное существо в этом сборище безженных рыцарей, на которых разгульное Запорожье набрасывало суровый колорит свой. Молодость без наслаждения мелькнула перед нею, и ее прекрасные свежие щеки и перси без лобзаний отцвели и покрылись преждевременными морщинами. Вся любовь, все чувства, все, что есть нежного и страстного в женщине, все обратилось у ней в одно материнское чувство. Она с жаром, с страстью, с слезами, как степная чайка, вилась над детьми своими. Ее сыновей, ее милых сыновей берут от нее, берут для того, чтобы не увидеть их никогда! Кто знает, может быть, при первой битве татарин срубит им головы и она не будет знать, где лежат брошенные тела их, которые расклюет хищная подорожная птица; а за каждую каплю крови их она отдала бы себя всю. Рыдая, глядела она им в очи, когда всемогущий сон начинал уже смыкать их, и думала: «Авось либо Бульба, проснувшись, отсрочит денька на два отъезд; может быть, он задумал оттого так скоро ехать, что много выпил».

Месяц с вышины неба давно уже озарял весь двор, наполненный спящими, густую кучу верб и высокий бурьян, в котором потонул частокол, окружавший двор. Она все сидела в головах милых сыновей своих, ни на минуту не сводила с них глаз и не думала о сне. Уже кони, чуя рассвет, все полегли на траву и перестали есть; верхние листья верб начали лепетать, и мало-помалу лепечущая струя спустилась по ним до самого низу. Она просидела до самого света, вовсе не была утомлена и внутренне желала, чтобы ночь протянулась как можно дольше. Со степи понеслось звонкое ржание жеребенка; красные полосы ясно сверкнули на небе.

Бульба вдруг проснулся и вскочил. Он очень хорошо помнил все, что приказывал вчера.

– Ну, хлопцы, полно спать! Пора, пора! Напойте коней! А где старá? (Так он обыкновенно называл жену свою.) Живее, стара, готовь нам есть: путь лежит великий!

Бедная старушка, лишенная последней надежды, уныло поплелась в хату. Между тем как она со слезами готовила все, что нужно к завтраку, Бульба раздавал свои приказания, возился на конюшне и сам выбирал для детей своих лучшие убранства. Бурсаки вдруг преобразились: на них явились, вместо прежних запачканных сапогов, сафьянные красные, с серебряными подковами; шаровары шириною в Черное море, с тысячью складок и со сборами, перетянулись золотым очкуром ; к очкуру прицеплены были длинные ремешки, с кистями и прочими побрякушками, для трубки. Казакин алого цвета, сукна яркого, как огонь, опоясался узорчатым поясом; чеканные турецкие пистолеты были задвинуты за пояс; сабля брякала по ногам. Их лица, еще мало загоревшие, казалось, похорошели и побелели; молодые черные усы теперь как-то ярче оттеняли белизну их и здоровый, мощный цвет юности; они были хороши под черными бараньими шапками с золотым верхом. Бедная мать как увидела их, и слова не могла промолвить, и слезы остановились в глазах ее.

– Ну, сыны, все готово! нечего мешкать! – произнес наконец Бульба. – Теперь, по обычаю христианскому, нужно перед дорогою всем присесть.

Все сели, не выключая даже и хлопцев, стоявших почтительно у дверей.

– Теперь благослови, мать, детей своих! – сказал Бульба. – Моли бога, чтобы они воевали храбро, защищали бы всегда честь рыцарскую , чтобы стояли всегда за веру Христову, а не то – пусть лучше пропадут, чтобы и духу их не было на свете! Подойдите, дети, к матери: молитва материнская и на воде и на земле спасает.

Мать, слабая, как мать, обняла их, вынула две небольшие иконы, надела им, рыдая, на шею.

– Пусть хранит вас… божья матерь… Не забывайте, сынки, мать вашу… пришлите хоть весточку о себе… – Далее она не могла говорить.

– Ну, пойдем, дети! – сказал Бульба.

У крыльца стояли оседланные кони. Бульба вскочил на своего Черта, который бешено отшатнулся, почувствовав на себе двадцатипудовое бремя, потому что Тарас был чрезвычайно тяжел и толст.

Когда увидела мать, что уже и сыны ее сели на коней, она кинулась к меньшому, у которого в чертах лица выражалось более какой-то нежности: она схватила его за стремя, она прилипнула к седлу его и с отчаяньем в глазах не выпускала его из рук своих. Два дюжих козака взяли ее бережно и унесли в хату. Но когда выехали они за ворота, она со всею легкостию дикой козы, несообразной ее летам, выбежала за ворота, с непостижимою силою остановила лошадь и обняла одного из сыновей с какою-то помешанною, бесчувственною горячностию; ее опять увели.

Аудио повесть Николая Васильевича Гоголя "Тарас Бульба", глава 3 - о жизни вольной, беззаконной, пьяной Запорожской Сечи.
"Уже около недели Тарас Бульба жил с сыновьями на Сечи... Вся Сечь представляла необыкновенное явление. Это было какое-то беспрерывное пиршество... Оно не было сборищем бражников, напивавшихся с горя, но было просто бешеное разгулье весёлости... Эта странная республика была именно потребностью того века... Пришедший являлся только к кошевому, который обыкновенно говорил: - Что, во Христа веруешь? - Верую! - отвечал пришедший... - А ну, перекрестись! - Пришедший крестился. - Ну, хорошо, - отвечал кошевой, - ступай же в который сам знаешь курень. Этим оканчивалась вся церемония... Чтобы стать полноправным козаком, новичок должен был против течения переплыть Днепр.
Если козак проворовался... его, как бесчестного, привязывали к позорному столбу и клали возле него дубину, которою всякий проходящий обязан был нанести ему удар, пока таким образом не забивали его насмерть... Страшная казнь, определённая за смертоубийство... вырыли яму, опустили туда живого убийцу и сверх него поставили гроб, заключавший тело убитого им, и потом обоих засыпали землею... " За покупки козаки платили не считая денег, а столько сколько взяла рука из кармана. Но когда деньги кончались, то всё брали в шинках бесплатно, могли и сам шинок разнести.
Тарас Бульба хотел какую-нибудь войну, чтобы в бою попробовать удаль сыновей. Но кошевой отказал, сославшись на действующий с султаном мир. Тогда Бульба организовал переизбрание кошевого. Кошевым был избран Кирдяга, старый боевой товарищ Тараса Бульбы.