Великая Победа. Правда Войны. Советские партизаны и крымско-татарское население А османов м селимов партизаны крым

Партизанское движение в Крыму

Партизанское и подпольное движение на территории Крыма

Осенью 1941 года на территории Крыма развернулось движение Сопротивления, которое стало ответом на террор оккупантов. 23 октября решением областного комитета ВКП(б) был сформирован Центральный штаб партизанского движения в Крыму (ЦШПД), а командующим партизанским движением утвержден А.В. Мокроусов. Этот выбор не являлся случайным. В годы Гражданской войны Мокроусов уже руководил крымскими партизанами. Комиссаром ЦШПД стал С.В. Мартынов - секретарь Симферопольского городского комитета ВКП(б). Началось создание партизанских отрядов. Для удобства действий все отряды распределялись по партизанским районам. Всего было создано пять таких районов1. 30 октября 1941 года командующий партизанским движением Мокроусов издал свой первый приказ, в котором говорилось о развертывании боевой деятельности на коммуникациях врага2.

Неудачное руководство обусловило провал партизанского движения в Крыму уже на начальном этапе. 19 июля 1942 года Штаб фронта радировал в Крым, что «Мокроусов и Мартынов больше не вернутся», командующим партизанского движения в Крыму назначался полковник Михаил Лобов.

24 июля 1942 года в новых военных условиях – полной оккупации Крыма – был утвержден «План по руководству партизанским движением, усилением боевой деятельности, развертывания новых партизанских отрядов в Крыму».

16 августа 1942 года начальник 4-го управления НКВД СССР Павел Судоплатов переправил начальнику Центрального Штаба партизанского движения (ЦШПД) Пантелеймону Пономаренко от руководства партизанского движения Крыма сообщение:

«Просьба передать тов. СТАЛИНУ и тов. БЕРИЯ: тысячи крымских партизан ведут ожесточенные бои с крупными силами противника. За один месяц мы уничтожили 10 тысяч гитлеровцев, более тысячи автомашин, много оружия и техники. Последние 20 дней не получаем ответов и помощи Северо-Кавказского фронта и Крымского обкома партии. Более 500 человек больных и раненых голодают и обречены на смерть. Продовольствие на месте достать не можем ввиду неурожая и полного ограбления населения немцами.

Просим возобновить помощь и эвакуировать больных и раненых воздухом, морем».

Положение становилось критическим. Спустя несколько недель новое командование партизанского движения Крыма пришло к выводу, что перспектив развития движения в Крыму нет, о чем и сообщил Пономаренко полковник Южного штаба партизанского движения Хаджиумар Мамсуров: «По Крыму действует 22 партизанских отряда. Количество отрядов уменьшилось в связи с вывозом оттуда значительной части раненых, больных, истощенных. Руководящий состав отрядов (Лобов, Луговой и др.) настроен по существу выехать из Крыма в связи с невыносимой обстановкой».

Однако такое мнение не было поддержано ни Центральным штабом, ни руководством обкома. Как вспоминает руководитель одного из отрядов Иван Генов, секретарь Крымского обкома Ямпольский «поехал с решением областного подпольного комитета и мнением абсолютного большинства о том, что борьбу необходимо продолжать»: «Больных, раненых и истощенных партизан вывезти на «Большую землю», подлечить, а после отдыха снова вернуть в лес для продолжения борьбы».

В результате линия, проводимая Крымским обкомом – ни при каких обстоятельствах не прекращать деятельность партизанского движения, – взяла верх. 18 октября 1942 года было принято Постановление бюро Крымского обкома ВКП (б) «О мероприятиях по укреплению партизанских отрядов и дальнейшем развитии партизанского движения в Крыму». Для руководства партизанскими отрядами Крыма был создан «оперативный центр в составе т. Северского (командир партизанским движением), т. Ямпольского (секретарь ОК ВКП (б), т. Мустафаева (секретарь ОК ВКП (б))», существующий центральный штаб при этом ликвидировался.

Оперативный центр обязывался:

– закончить работу по эвакуации больных и раненых партизан из леса для лечения (примерно 250-300 человек);

– из остающихся частей партизан после эвакуации сформировать 6 отрядов численностью каждый по 60-70 человек, поручив оперативному центру определить на месте районы их деятельности;

– насаждать мелкие отряды и партизанские группы в степной части Крыма, в первую очередь: Евпаторийских, Акмонайских, Камыш-Бурунских, Аджимушкайских каменоломнях, а также в городах;

– просить Военный Совет Черноморского Флота оказать помощь плавсредствами для эвакуации оставшихся больных и раненых партизан.

Были сформулированы следующие задачи партизанских отрядов Крыма на ближайший период: а) усилить войсковую разведку и войсковую работу на коммуникациях («не давать врагу вывозить из Крыма награбленное добро»); б) держать противника в состоянии тревоги: нападать на мелкие гарнизоны, комендатуры, штабы, отряды самообороны; в) уничтожать местных предателей, старост, полицаев, бургомистров; г) мстить за каждый акт насилия, произведенный над местным населением.

Председатель Крымского правительства Исмаил Сейфулаев обязывался к 1 декабря 1942 года «забросить для партизанских отрядов 90-100 тонн продовольствия из расчета 500 человек, на 6 месяцев, зимнее обмундирование и другие предметы вещественного довольствия, а также своевременно пополнять запасы питания».

Предлагалось «насадить новую агентуру в городах и селах, особенно татарских» и «забросить группу свежих работников чекистов

Кроме того, было решено просить ЦШПД выдать для партизанских отрядов Крыма 4 рации типа «Север», а Военный Совет Черноморской группы войск Закавказского фронта выделить одну рацию для Крымского обкома ВКП (б). Была сформулирована и просьба к Наркому внутренних дел СССР Берия: «Командировать одного из работников бывшего наркомата НКВД Крыма для руководства разведывательно-агентурной работы в Крыму». При этом предлагалось «насадить новую агентуру в городах и селах, особенно татарских» и «забросить группу свежих работников чекистов».

Таковы были мероприятия по очередной реорганизации партизанского движения. Итоги же первого этапа деятельности движения были подведены в «Справке о состоянии партизанского движения Крыма за период с 15.11.41 по 15-20.11.42», сохранившейся в фонде бессменного руководителя ЦШПД Пантелеймона Пономаренко в РГАСПИ.

Согласно документу, потери за первый год составили: из 3098 партизан от голода умерло 450 человек, дезертировало или пропало без вести – 400 человек, погибло в боях 848 человек, было вывезено больных, раненых и истощенных – 556 человек (из них: гражданских – 230, военнослужащих – 211, пограничников – 58, моряков – 30, кавалеристов – 27). «В связи с голодовкой» было отправлено в леса, в степную часть на подпольную и диверсионную работу – 400 человек.

Число умерших от голода партизан всего в 2 раза меньше, чем тех, кто погиб в ходе боевых действий

В документе обращают на себя внимание цифры человеческих потерь. Так, не может не удивлять, что число умерших от голода партизан (450 человек) всего в 2 раза меньше, чем тех, кто погиб в ходе боевых действий. Даже если цифры не стопроцентно точны, все равно факт гибели каждого седьмого бойца от голода впечатляет. В то же время – учитывая явно провальный характер партизанского движения на первом этапе, – определенные сомнения вызывает цифра «истребленных солдат и офицеров и противника за год партизанской работы» – 12 тысяч человек.

По состоянию на ноябрь 1942 года, в лесу в составе 6 партизанских отрядов оставалось 480 человек.

В ноябре 1942 было принято весьма примечательное постановление Крымского обкома партии «Об ошибках, допущенных в оценке поведения крымских татар по отношению к партизанам, о мерах по ликвидации этих ошибок и усилению работы среди татарского населения». Фактически это была реабилитация крымскотатарского народа, обвиненного прежним руководством движения – Мокроусовым и Мартыновым, – в измене Родине.

В дер. Коуш группа партизан бывшего 4-го района в пьяном виде устроила погром, не разбираясь кто свои, кто чужие

В преамбуле его говорилось, что «анализ фактов, доклады командиров и комиссаров партизанских отрядов, проведенные на месте, свидетельствуют о том, что утверждения о якобы враждебном отношении большинства татарского населения Крыма к партизанам и что большинство татар перешло на службу к врагу, являются необоснованными и политически вредными». Признавалось, что в отношении местного населения были допущены неправильные действия, и конфликт между населением и партизанами в значительной степени был следствием отношения «отдельных партизанских групп к местному населению»: «Например, группа т. Зинченко на одной из дорог отобрала продукты проходящих граждан. В дер. Коуш группа партизан бывшего 4-го района в пьяном виде устроила погром, не разбираясь кто свои, кто чужие. Грабеж продовольственных баз фашистами расценивали как мародерство со стороны местного населения и любого попавшего в лес гражданина расстреливали».

В документе приводились факты помощи и сочувственного отношения крымских татар партизанам («Целый ряд деревень и сел горной и предгорной части Крыма долгое время оказывали активную помощь партизанам (дер. Кокташ, Чермалык, Айлянма, Бешуй, Айсерез, Шах-Мурза и др.), а десантные части, прибывшие в январе месяце 1942 года в Судак, целиком снабжались продовольствием окружающими татарскими селами этого района. В дер. Кокташ полмесяца жил и кормился партизанский отряд, пока немцы не разорили эту деревню. Деревни Айлянма, Сартана, Чермалык продолжительное время кормили партизанские отряды 2-го района. Отряд тов. Селезнева 4 месяца стоял в деревне Бешуй и снабжался продовольствием»).

Бюро Крымского обкома ВКП (б) постановляло:

«1. Осудить как неправильное и политически вредное утверждение о враждебном отношении большинства крымских татар к партизанам и разъяснить, что крымские татары в основной своей массе так же враждебно относятся к немецко-румынским оккупантам, как и все трудящиеся Крыма.

2. Просить Военный Совет Закавказского фронта и Черноморского флота отобрать и передать в распоряжение Крымского ОК ВКП (б) группу коммунистов – политического состава из крымских татар, проверенных в боях за родину, для направления их в партизанские отряды и работу в тылу».

Постановление «по татарскому вопросу является совершенно правильным

В июле 1943 года бывший руководитель партизанского движения Крыма Мокроусов попытался оспорить это решение, однако в ответ на его заявление обком еще раз подтвердил, что постановление «по татарскому вопросу является совершенно правильным и никаких изменений в формулировках, которые требует товарищ Мокроусов, вносить не следует». После этого Мокроусов «признал свои ошибки» и отозвал заявление.

Отметим, что после принятых решений среди нового руководства партизанского движения появились и представители крымскотатарской партийной элиты, которые на начальном этапе отсутствовали, и, как было официально признано, это стало одной из причин неудач первого этапа партизанского сопротивления («никто из руководителей совершенно не учел того, что коренное население Крыма – татары и, следовательно, необходимо было оставить в лесах авторитетные фигуры из татар для постоянной связи и работы среди татарского населения», – писал полковник Лобов в одном из донесений в центр).

По данным «Справки о состоянии партизанского движения Крыма за период 15.11.41 по 15-20.11.42», «посланы в лес» были Рефат Мустафаев – третий секретарь Обкома ВКП (б), и с ним группа татарских работников, из них 6 человек уже осели в татарских деревнях» (в их числе – комиссар, заместитель по политической части Нафе Белялов, председатель Верховного Суда Крымской АССР, Мустафа Селимов, секретарь Ялтинского райкома партии).

Как следует из многочисленных официальных документов, «татарский вопрос» обсуждался на различных совещаниях руководства страны.

Исмаил Сейфулаев вспоминал: «Во второй половине 1942 и начале 1943 годов я был на приеме у Маленкова, Калинина, Андреева, Жданова, Косыгина, Микояна, Пономарева, а также у ряда высших военных деятелей. Докладывал о состоянии партизанского движения, необходимой помощи народным мстителям, перенесшим тяжелую зиму, потерявшим значительное количество среди боевых товарищей. Одновременно Секретарь обкома, начальник штаба партизанского движения в Крыму Булатов написал несколько докладных записок в Центральный комитет. Все и всюду нас внимательно выслушивали, но тревога, поднятая Мокроусовым, беспокоила и настораживала руководителей. Никто не взялся защитить или опровергнуть предъявляемые нашему народу обвинения. Вопрос слишком серьезный, никто не хотел рисковать. Все знали, что это выходит за их компетенцию, что такие вопросы будет решать лично Сталин».

В июне 1943 года Владимир Булатов вновь осветил этот вопрос – теперь уже на совещании начальников разведотделов штабов партизанского движения: «На основании некоторых необъективных, непроверенных данных, идущих от наших товарищей, у нас было такое мнение, что добрая половина крымского татарского населения пошла по линии предательской деятельности, на поводу у немцев. Надо сказать, что на самом деле положение выглядело не так, как его представляли мы сами себе и как информировали руководящие товарищи, которые оставались на территории Крыма... В ряде деревень горной и предгорной части немцам удалось создать отряды самооборонцев, причем какой были база и мотивы организации этих отрядов самооборонцев? Немцы, когда оккупировали Крым, организовали прежде всего разгром продовольственной базы партизанских отрядов, а у нас был запас продовольствия на все партизанские отряды, которых насчитывалось до 3,5 тысяч примерно на год. Естественно, что в качестве проводников на эти партизанские базы немцы подбирали себе людей из числа враждебных националистических элементов. И когда во главе какой-либо карательной группы или немец, или отдельные экземпляры из татар, создавалось впечатление, и наши товарищи делали такой вывод, что разграбление партизанских отрядов проводится татарами. И не разобравшись в существе этого явления, не вникнув в глубину настроения татарской деревни, встали на враждебный путь по отношению к партизанам...

Например, если мы в Крыму имеем до 150 деревень исключительно с татарским населением, то так называемые отряды самообороны были организованы всего только в 20-25 деревнях. Поэтому говорить о том, что татарское население стало на позиции, враждебные по отношению к советской власти, совершенно неправильно…

Крымский обком партии по этому вопросу принял специальное постановление, где дал надлежащую оценку наших ошибок первоначальных и бывших партизанских отрядов на местах со стороны ряда руководящих товарищей... Это решение обкома партии тов. Пономаренко считает совершенно правильным. И товарищ Сталин, когда до него дошли такие слухи, буквально возмутился и сказал, что не может быть такого положения, видимо, тут не разобрались или перегнули что-то».

В правдивость фразы о «возмущении» вождя верится с трудом

В свете сегодняшних знаний о последовавшей вскоре депортации крымских татар в правдивость фразы о «возмущении» вождя верится с трудом. А вот о чем можно говорить с большой степенью уверенности, так это о том, что, несмотря на принятые реабилитационные по букве решения, «татарский вопрос» то и дело муссировался в верхах.

Исмаил Сейфулаев вспоминал свою встречу с маршалом СССР Ворошиловым в декабре 1943 года: «Я доложил о борьбе партизан с фашистами, о диверсиях на коммуникациях. Маршал внимательно слушал. Когда речь зашла об огульном обвинении крымских татар, начало которому положил Мокроусов, Климент Ефремович сказал следующее: «Крымские татары были и есть предатели. Они в войну 1854-1856 во время обороны Севастополя отказывались снабжать воинские части русской армии сеном, читайте об этом у Льва Толстого». На это я ответил, что не могу согласиться с этим, татары сено и фураж давали воинским частям, а армейские интенданты хотели получить сено бесплатно, а выделенные из Государственной казны деньги присваивали».

Думается, позиция члена ГКО Ворошилова накануне решающих сражений за Крым показательна – позволим предположить, что выселение крымских татар было лишь вопросом времени…

Несмотря на организационно-кадровые изменения и некоторую стабилизацию, и в середине 1943 крымские партизаны продолжали испытывать материальные трудности.

За 18 месяцев партизаны истребили 15200 человек немецко-румынских солдат и офицеров

По состоянию на 1 мая 1943, «за 18 месяцев партизаны истребили 15200 человек немецко-румынских солдат и офицеров. Уничтожено 1500 автомашин с техников и живой силой противника. Пущено под откос 15 воинских железнодорожных эшелонов с техникой и живой силой, из них только в 1943 г. 11 эшелонов; по неполным данным при крушении уничтожено до 50 орудий, более 700 солдат и офицеров противника. Вырезаны телеграфные провода более 50000 метров. Взорвано 3 крупных склада с боеприпасами, фуражом, обмундированием. Сожжена конюшня. В Симферополе отравлены 1500 голов крупного рогатого скота, 100 лошадей противника, на хлебозаводе выведено из строя 10000 механических форм, испорчено 3 вагона кожматериалов. Уничтожено тягачей, автоприцепов – 48, взорвано мостов – 35, разгромлено обозов – 30, штабов противника – 5. Истреблено 300 предателей».

По данным на 14 декабря 1943, насчитывалось 6 бригад из 29 отрядов, а также Штаб Центральной оперативной группы. В них числилось 3557 человек (русских – 2100, крымских татар – 406, украинцев – 331, белорусов – 23, другой национальности – 697). В дальнейшем численность партизанских отрядов стала увеличиваться.

Во время наступательной операции весной 1944 года они выступали вместе с советскими войсками, освобождавшими Крым…

Гульнара Бекирова , крымский историк, член Украинского ПЭН-клуба

Глава 26. Партизаны и предатели

Заняв Крым, немцы и румыны еще до взятия Севастополя приступили к расправам над мирными жителями полуострова. По наиболее вероятной оценке, немцы и их пособники уничтожили в Крыму до 50 тысяч мирных жителей, подавляющее большинство из которых составляли русские и евреи.

В 1941–1944 годах из Крыма в Германию на принудительные работы было вывезено 85,5 тысячи человек, в основном русских. Из них в 1945–1947 годах вернулось 64 тысячи.

После десанта в Керчи и Феодосии нацисты опасались высадки советских войск в Ялте и 14 января 1942 г. угнали 1300 мужчин в возрасте от 17 до 55 лет в лагерь «Картофельный городок» под Симферополем. К июлю 1942 г., когда ялтинцы были освобождены, более 500 человек погибли от голода и болезней. Жертвами нацистов в Ялте, по утверждению городской Чрезвычайной Государственной Комиссии, стали около 900 мирных жителей, не считая погибших в «Картофельном городке». Число жертв выведено из объема захоронений.

Захватив город Керчь в ноябре 1941 г., немцы немедленно издали приказ, в котором говорилось: «Жителям Керчи предлагается сдать немецкому командованию все продовольствие, имеющееся в каждой семье. За обнаруженное продовольствие владелец подлежит расстрелу» . Следующим приказом (№ 2) городская управа приказала всем жителям немедленно зарегистрировать всех кур, петухов, уток, цыплят, индюков, гусей, овец, коров, телят, рабочий скот. Владельцам домашней птицы и скота было строго запрещено пользоваться птицей и скотом для своих нужд без особого разрешения немецкого коменданта. После опубликования этих приказов начались повальные обыски по всем домам и квартирам.

По приходе Красной Армии в Керчь в январе 1942 г. при обследовании Багеровского рва было обнаружено, что он на протяжении километра в длину, шириной в 4 м и глубиной в 2 м был переполнен трупами женщин, детей, - стариков и подростков.

Один только перечень преступлений немцев может занять несколько страниц. Разумеется, что на репрессии немцев естественной реакцией было усиление партизанского движения.

Однако к партизанской борьбе советские и партийные органы готовились еще до вторжения немцев в Крым. 23 октября 1941 г. постановлением бюро Крымского обкома ВКП(б) командующим партизанских отрядов Крыма был назначен А.В. Мокроусов. Выбор обкома был удачен. Черноморский матрос Мокроусов участвовал в Октябрьском восстании в Петрограде, с марта 1918 г. - на командных постах в Красной Армии. В августе-ноябре 1921 г. он командовал Крымской повстанческой армией, действовавшей в тылу у Врангеля. В 1937–1938 годах Мокроусов воевал в Испании.

Тем же постановлением комиссаром партизанских отрядов был назначен секретарь Симферопольского горкома партии С.В. Мартынов, а начальником штаба - И.К. Сметанин.

По тому же постановлению председатель совнаркома Крыма выделил два миллиона рублей на партизанское движение.

Ядром многих партизанских отрядов стали оказавшиеся в окружении бойцы и командиры 51-й и Приморской армий. К середине ноября 1941 г. в партизанских отрядах находилось не менее 1315 окруженцев. Среди них 438 командиров и политработников, в том числе генерал-майор Д.И. Аверкин, полковник И.Т. Лобов, подполковник Б.Б. Городовиков, Майор И.В. Харченко, капитаны И.Г. Кураков, Н.П. Ларин, Д.Г. Исаев, военкомы А. Аединов, П. Лахтиков, М. Халанский и др.

31 октября 1941 г. приказом № 1 Мокроусов объявил организацию пяти партизанских районов, располагавшихся в горно-лесистой местности, и назначил командиров, комиссаров и начальников штабов этих районов. Из партийного и советского актива, из бойцов истребительных батальонов на добровольных началах были созданы 24 партизанских отряда. Три самостоятельных отряда сформировались позже из командиров и бойцов Приморской и 51-й армий, задержавшихся в горах и лесах Крыма при отходе к Севастополю и Керчи. Всего в партизанских отрядах к концу 1941 г. насчитывалось более 3700 человек, в том числе 1315 бойцов и командиров, влившихся в отряды при отступлении армий.

Базы пяти партизанских районов находились в горах и лесах Ялты от Старого Крыма до Балаклавы. В районе Керчи были созданы три отряда, которые базировались в подземельях каменоломен. Продовольствие и другие запасы были рассчитаны на значительно меньшее количество партизан, чем их оказалось фактически. Причем эти запасы не могли быть пополнены за счет населения, поскольку в горно-лесистых районах почти не было населенных пунктов.

Партизанские отряды располагались на очень небольшой территории, что затрудняло им возможность маневрировать. Партизаны не имели топографических карт. Впоследствии они изымали у убитых немецких офицеров советские туристские карты с нанесенной на них обстановкой, вплоть до пастушьих троп.

В послевоенные годы советская пропаганда преувеличивала успехи партизанского движения и постоянно использовала штампы «земля повсеместно горела под нотами оккупантов», «на борьбу поднялись все советские люди» и т. д. Поэтому я обращусь к немецким документам.

Уже 20 ноября Манштейн издал приказ: «Позади фронта борьба также продолжается. Партизанские снайперы, переодетые в штатское, стреляют по отдельным солдатам и мелким подразделениям. Используя методы диверсии, закладывая мины и адские машины, партизаны пытаются нарушить наше снабжение… Они уничтожают посевы и предприятия, безжалостно обрекая на голод городское население» .

Вскоре партизанские действия развернулись всерьез. «Согласно полученным нами донесениям, - говорится в памятной записке от 14 ноября 1941 г., составленной офицером контрразведки 11-й армии, - в южной части Крыма действует хорошо организованная, руководимая из центра партизанская организация. В ее распоряжении в горах Ялты находятся крупные и мелкие базы, в которых имеется много оружия, продовольствия, целые стада скота и другие запасы… В задачи партизан входят уничтожение средств связи и транспортных сооружений и нападение на тыловые службы и транспортные колонны» .

Согласно докладу Мокроусова от 21 марта: «Общая численность партизанских отрядов 26, объединенные в 4 района, 5-й район ликвидирован 18 марта 1942 г. по оперативным соображениям и весь личный состав влит в 4-й район. Общая численность личного состава 3180 чел.

Проведено боеопераций всего - 156. Кроме того, провели боев при нападении на отряды противника при прочесывании - 78. Уничтожено живой силы - 4040 солдат и офицеров. Уничтожено автомашин - 350 с боеприпасами, продовольствием и людьми. Подбито 2 танка, разбито 12 обозов, взорвана 1 мельница, 6 мостов и выведены из строя Бешуй-копи. Снято 10000 м кабеля телефонного и телеграфного.

Наши потери: убито 175 чел., ранено - 200 чел., без вести пропавших - 58 и 15 связных. В числе без вести пропавших генерал-майор т. Аверкин. До сих пор неизвестна судьба Севастопольского отряда…

Продовольствием партизанские отряды обеспечены при голодном пайке не более на 10 дней, а 3-й и 4-й районы не имеют вовсе, в результате чего зафиксировано 18 случаев смерти и 30 чел. при смерти.

Во всех отрядах отсутствуют медикаменты (бинты, йод, вата и т. д.) и хирургический инструментарий.

За время пребывания в лесу обмундирование у бойцов пришло в негодность, в основном обувь, одежда, белье. Боеприпасами и вооружением обеспечены, за исключением 2-го района. Отсутствуют совершенно противотанковые гранаты, мины и взрывчатые вещества…

За 4 месяца из числа выявленных предателей и изменников Родины по населенным пунктам горно-лесистой части Крыма и в партизанских отрядах уничтожено 362…

В подавляющей своей массе татарское население в предгорных и горных селениях настроено профашистски, из числа жителей которых гестапо создало отряды добровольцев, используемые в настоящее время для борьбы с партизанами, а в дальнейшем не исключена возможность и против Красной Армии…

Деятельность партизанских отрядов осложняется необходимостью вооруженной борьбы на два фронта: против фашистских оккупантов, с одной стороны, и против вооруженных банд горно-лесистых татарских селений» .

5 декабря 1941 г. Манштейн направил своему старшему начальнику, главнокомандующему группой армий «Юг», доклад об организации борьбы с партизанами и достигнутых в этом успехах. В докладе говорилось: «Для ликвидации этой опасности (в Крыму, по нашим сведениям, имеется 8 тыс. партизан) нами были приняты решительные меры; иногда для борьбы с партизанами приходилось отвлекать войска (sic!).

В данное время в действиях против партизан принимают участие:

а) штаб по борьбе с партизанами (майор Стефанус); в его задачу входят сбор информации и представление рекомендаций о проведении необходимых мероприятий;

б) румынский горнострелковый корпус с 8-й кавалерийской и 4-й горнострелковой бригадами;

в) 24-й, 52-й и 240-й истребительно-противотанковые дивизионы;

г) на участке 30-го корпуса: румынский моторизованный кавалерийский полк и подразделения 1-й горнострелковой бригады;

д) в Керченских рудниках; саперный батальон и подразделения пехотных полков 46-й пехотной дивизии;

е) на различных горных дорогах выставляются кордоны и используются эскортные команды.

К настоящему времени достигнуты следующие результаты: ликвидировано 19 партизанских лагерей, уничтожено 640 и взято в плен 522 партизана, захвачено или уничтожено большое количество вооружения, снаряжения и боеприпасов (в том числе 75 минометов, 25 пулеметов, 20 легковых и большое количество грузовых автомобилей, 12 складов снаряжения и боеприпасов), а также скот, горюче-смазочные материалы и две радиоустановки» .

Партизаны боролись и с экономическими мероприятиями немцев. Оккупантами было создано главное экономическое управление «Юг», которое руководило экономическим управлением «Днепропетровск», включавшее территорию Днепропетровской и Запорожской областей, Северную Таврию и Крым. В Крыму немцы развернули два экономических филиала - в Керчи и в Севастополе. Но им не удалось восстановить промышленное производство, а сельское хозяйство было восстановлено лишь в незначительной степени.

Согласно докладу крымского отделения СД от 8 апреля 1942 г., «партизаны, деятельность которых по-прежнему остается активной, стали отказываться от нападения на отдельных немецких солдат или одиночные машины и переходить в основном к массированным налетам на деревни и к другим действиям с целью захвата продовольствия» .

Это совпадает с данными других немецких источников. «В ночь с 7 на 8 февраля на Кош было совершено нападение 300 партизан». «9 февраля 150 партизан… ворвались в село Шлия и полностью его разграбили». А несколькими днями раньше партизаны заняли село Казанлы. После чего 500 партизан атаковали Баксан и 200 партизан совершили налет на деревню Бешуй.

В начале 1942 г. командир 30-го корпуса генерал фон Салмут установил точное число заложников, подлежащих расстрелу за каждого убитого или раненого немца или румына: «Все заложники должны быть заключены в концентрационные лагеря. Продовольствием заложников обеспечивает население их деревень. За каждого немецкого или румынского солдата, убитого партизанами, следует расстреливать 10 заложников, а за каждого раненого немецкого или румынского солдата - одного заложника; по возможности расстрелы производить вблизи места, где был убит немецкий или румынский солдат. Трупы расстрелянных не убирать в течение трех дней.

Аресты заложников в местах, где войск нет (и особенно в горах), должны производиться 1-й румынской горнострелковой бригадой. С этой целью соответствующие пункты должны временно оккупироваться войсками» .

Ниже следовали списки пунктов расположения концлагерей для заложников, а также подразделений и частей, несущих ответственность за их содержание. Последний параграф приказа Салмута гласил: «Концентрационные лагери должны быть созданы в нижеследующих пунктах»:

Таблица 8

Тут следует обратить внимание на два момента. Во-первых, источником являются германские служебные документы, впервые опубликованные в Лондоне в 1954 г., так что ярлык советской пропаганды к ним не пришьешь. Во-вторых, из документа четко следует, что расправы в Крыму вершили не войска СС, которых там тогда вообще не было, а полевые германские и румынские части.

А вот немецкая листовка из того же источника, расклеиваемая в Симферополе: «29 ноября 1941 года было расстреляно 40 мужчин - жителей города Симферополя, что явилось репрессивной мерой:

1) за гибель немецкого солдата, который 22 ноября, 1941 года подорвался на мине в районе, о возможном заминировании которого в комендатуру не поступало никаких сведений;

С начала 1942 г. командование Советской Армии наладило с партизанами связь по воздуху. Только за Период с 7 апреля 1942 г. по 1 октября 1943 г. совершено 507 самолето-вылетов в партизанские отряды Крыма, из них самолетами Ли-2, ТБ-3 - 274 и самолетами) У-2 и ПР-5 - 233.

Всего доставлено 270729 кг груза, в том числе 252225 кг продовольствия, 600 комплектов обмундирования, 120 автоматов, пять противотанковых ружей, четыре ручных пулемета ДП, 1980 гранат, 92 563 патрона (разных), 885 мин разных, 3487 кг тола, 54 комплекта радиопитания, два комплекта типографий.

За этот же период вывезено из партизанских отрядов 776 человек, из них больных и раненых партизан 747 человек, отозванных семь человек и 22 ребенка. А в партизанские отряды отправлено 137 человек, из них 78 излечившихся партизан, 30 подрывников, 15 человек партактива, 14 командно-руководящих работников.

Любопытная цитата из письма комиссара П.Р. Ямопльского секретарю Крымского обкома В.С. Булатову от 14 октября 1943 г.: «Досадный случай произошел с танком. Захватили исправный средний танк, далеко отогнали его от места боя, уже близко от леса застряли в балке, танкистов у нас нет, возились до тех пор, пока заклинили моторы. Федоренко принял решение и сжег танк. Уж я ругал его на все корки за такое решение, но танк не вернешь. Теперь перед ним поставлена задача - добыть другой танк вместо этого» .

Но наряду с успехами партизанского движения любой объективный историк должен признать и факт использования немцами в Крыму так называемых хиви , причем в куда больших масштабах, чем в любой другой области СССР, оккупированной в 1941–1944 годах.

Так, к примеру, осенью 1943 г. оборону побережья от поселка Коктебель до Двуякорной бухты (широкие пляжи и удобные места для высадки, сам исходил эти места) охранял азербайджанский батальон хиви. В его составе было 60 немцев и 1090 азербайджанцев. Батальон имел на вооружении 42 ручных пулемета, 80 станковых пулеметов, 10 батальонных и 10 полковых минометов, а также 16 противотанковых пушек. Тогда же железная дорога от Владиславовки до Ислам-Терека охранялась ротой хиви, состоявшей из 150 грузин.

Однако настоящей опорой вермахта в Крыму стали крымские татары, служившие в хиви, в отрядах самообороны и других подразделениях.

Чтобы привлечь крымских татар и Турцию к борьбе с «большевиками», руководство рейха с лета 1941 г. начало использовать Крым в качестве приманки. В конце лета 1941 г. сотрудники германского посольства в Турции встретились с лидерами крымско-татарской эмиграции. Способствовал положительному решению вопроса о вовлечении крымско-татарской эмиграции в активную германскую политику визит в Берлин в октябре 1941 г. турецких генералов Али Фуад Эрдена (начальник военной академии) и Хусню Эмир Эркилета. В ходе переговоров Али Фуад высказал надежду, что после окончания военных действий в Крыму будет сформирована администрация, в которой бы в значительной степени участвовали крымские татары. Это, в свою очередь, могло сильно повлиять на турецкое правительство в пользу решения о вступлении Турции в войну на стороне Германии.

Красноречиво заявление активного члена прогерманской группы в Турции Нури Паши (брата Энвер Паши): «Предоставление свободы такой небольшой области, как Крым, явилось бы для Германской империи не жертвой, а политически мудрым мероприятием. Это была бы пропаганда в действии. В Турции она нашла бы тем больший отклик» .

Необходимо отметить имевшую место двойственность в германской пропаганде по «восточному вопросу». С одной стороны, вторжение в СССР началось под лозунгом «уничтожения большевистско-азиатской бестии», и в этом направлении строилась пропаганда. Среди германских солдат в огромном количестве распространялись листовки и брошюры с фотографиями советских солдат различных азиатских национальностей и следующим текстом: «Вот каковы татаро-монгольские твари! От них тебя защищает солдат фюрера!» Органами пропаганды СС в качестве справочного пособия для немецких войск была издана брошюра «Недочеловек» («Der Untermensch»). Солдат призывали смотреть на местное население как на вредных микробов, которых нужно уничтожить. Народы Востока именовались в брошюре «грязными монголоидами, скотскими ублюдками».

Но, с другой стороны, именно по отношению к так называемым «восточным» народам германское командование требовало на местах проявлять максимум уважения. Так, Манштейн 20 и 29 ноября 1941 г. издал два приказа, в которых требовал уважительного отношения к религиозным обычаям татар-мусульман и призывал не допускать каких-либо неоправданных действий против мирного населения.

Важным элементом в координации работ Верховного командования вермахта, Министерства иностранных дел и репрессивных структур по вовлечению крымских татар в антисоветскую борьбу стало создание представительства Министерства иностранных дел при штабе 11-й армии в Крыму. Обязанности представителя исполнял ведущий сотрудник МИДа майор Вернер Отто фон Хентин.

Немецкая пропаганда принесла свои плоды. Из мобилизованных в Красную Армию в июле - августе 1941 г. 90 тысяч жителей Крыма 20 тысяч были татары. Все они вошли в состав 51-й армии, действовавшей в Крыму, и при отступлении почти все дезертировали.

После оккупации Крыма немцы организовали пункты вербовки крымских татар в германскую армию и местные военизированные формирования. Работа вербовочных комиссий завершилась в феврале 1942 г. В итоге в 203 населенных пунктах было зачислено в татарские добровольческие формирования около шести тысяч человек и в пяти лагерях для военнопленных около четырех тысяч человек (в Николаеве 2800 человек), всего около 10 тысяч добровольцев. К 29 января 1942 г. в германскую армию рекрутировано 8684 крымских татарина, а остальные были разведены по маленьким группам по 3-10 человек и распределены между ротами, батареями и другими войсковыми частями, дислоцировавшимися под Севастополем и на Керченском полуострове.

По данным Симферопольского Мусульманского комитета, старосты деревень организовали еще около четырех тысяч человек для борьбы с партизанами. Кроме того, около пяти тысяч добровольцев должны были позже отправиться, для пополнения воинских частей. Согласно германским документам, при численности населения Крыма около 200 тысяч человек крымские татары дали германской армии 20 тысяч. Если учесть, что около 10 тысяч человек были призваны в Красную Армию, то можно считать, все боеспособные татары в 1942 г. были полностью учтены .

Было сформировано 14 татарских рот «самообороны» общей численностью 1632 человека, вскоре эти роты были преобразованы в десять батальонов по 200–250 человек каждый. Батальоны эти использовались для несения караульной службы, охраны тюрем, объектов СД, в операциях против партизан.

147-й и 154-й татарские батальоны дислоцировались в Симферополе, 148-й - в Карасубазаре, 149-й - в Бахчисарае, 150-й - в Старом Крыму, 151-й - в Алуште, 152-й - в совхозе «Красный» (лагерь СД), 153-й - в Джанкое, 155-й - в Евпатории, 156-й - в Ялте.

С началом оккупации Крыма нацистская служба безопасности (СД) сразу же создала Мусульманский комитет, а затем на его базе Татарский комитет с центром в Симферополе. Председателем был назначен Джелял Абдураимдов. Комитет имел шесть отделов: по комплектованию добровольцев для немецкой армии; по оказанию помощи семьям добровольцев; культуры; религии; пропаганды и агитации; административно-хозяйственный и канцелярия. В некоторых городах и населенных пунктах были созданы также местные комитеты.

Для организации прогерманского самоуправления в Крыму немецкие власти привезли из Турции престарелого Джафара Сейдамета - министра иностранных дел в «Крымском краевом правительстве» 1918 г. В дальнейшем для образования более солидной администрации германское руководство намечало последнего хана крымских татар Султан-Гирея .

У Татарского комитета имелся ряд печатных органов, в том числе газета «Азат Крым» («Освобожденный Крым», редактор Мустафа Крутыев) и журнал «Ана-Юрт» («Родина-мать»), которые агитировали за создание татарского государства под протекторатом Германии.

Что же писал «Освобожденный Крым»? Вот, например, 3 марта 1942 г.: «После того как наши братья - немцы - перешли исторический ров у ворот Перекопа, для народов Крыма взошло великое солнце свободы и счастья».

10 марта 1942 г. Алушта. На собрании, устроенном мусульманским комитетом, «мусульмане выразили свою благодарность Великому Фюреру Адольфу Гитлеру - эфенди за дарованную им мусульманскому народу свободную жизнь. Затем устроили богослужение за сохранение жизни и здоровья на многие лета Адольфу Гитлеру - эфенди».

В этом же номере: «Великому Гитлеру - освободителю всех народов и религий!» Две тысячи татар деревни Коккозы и окрестностей «собрались для молебна… в честь германских воинов. Немецким мученикам войны мы сотворили молитву… Весь татарский народ ежеминутно молится и просит Аллаха о даровании немцам победы над всем миром. О, великий вождь, мы говорим Вам от всей души, от всего нашего существа, верьте нам! Мы, татары, даем слово бороться со стадом евреев и большевиков вместе с германскими воинами в одном ряду!.. Да благодарит тебя Аллах, наш великий господин Гитлер!»

20 марта 1942 г. «Совместно со славными братьями - немцами, подоспевшими, чтобы освободить мир Востока, мы, крымские татары, заявляем всему миру, что мы не забыли торжественных обещаний Черчилля в Вашингтоне, его стремления возродить жидовскую власть в Палестине, его желания уничтожить Турцию, захватить Стамбул и Дарданеллы, поднять восстание в Турции и Афганистане и т. д. и т. п. Восток ждет своего освободителя не от солгавшихся демократов и аферистов, а от национал-социалистической партии и от освободителя Адольфа Гитлера. Мы дали клятву идти на жертвы за такую священную и блестящую задачу».

А вот перл от 10 апреля 1942 г.: «Освободителю угнетенных народов, сыну германского народа Адольфу Гитлеру. Мы, мусульмане, с приходом в Крым доблестных сынов Великой Германии с Вашего благословения и в память долголетней дружбы стали плечом к плечу с германским народом, взяли в руки оружие и начали до последней капли крови сражаться за выдвинутые Вами великие общечеловеческие идеи - уничтожение красной жидовско-большевистской чумы до конца и без остатка.

Наши предки пришли с Востока, и мы ждали освобождения оттуда, сегодня же мы являемся свидетелями того, что освобождение нам идет с запада. Может быть, первый и единственный раз в истории случилось так, что солнце свободы взошло с запада. Это солнце - Вы, наш великий друг и вождь, со своим могучим германским народом. Президиум Мусульманского комитета» .

Как мы видим, у Горбачева с его пресловутыми «общечеловеческими ценностями» был достойный предшественник.

Просвещенные арийцы в апреле 1942 г. вдруг серьезно озаботились состоянием сельского хозяйства и животноводства татарского населения. Под Евпаторией с этой целью были созданы курсы овцеводов, а под Ялтой - курсы виноградарей. На этих курсах молодые татары учились стричь овец, выращивать виноград, водить все типы автомобилей, прыгать с парашютом, стрелять из всех видов стрелкового оружия, а также шифровальному делу и многому другому, видимо, столь необходимому в крестьянской жизни. Но, увы, когда эти просвещенные юноши появлялись за линией фронта, их хватали злодеи из НКВД. Думаю, что сейчас все эти невинно репрессированные овцеводы и виноградари посмертно реабилитированы.

Крымские татары активно участвовали в штурме Севастополя в июне-июле 1942 г. Вот что пишет по этому поводу севастопольский историк капитан 2 ранга И.С. Манюшин: «2 июля катер, на котором находились старший лейтенант В.К. Квариани и сержант П. Судак, получил пробоины в корпусе, стал оседать от принятой воды. Заглох один мотор, и катер пришлось поворачивать к берегу, занятому фашистами. Все это произошло в районе берега неподалеку от Алушты. На берегу произошел бой между десантниками и вооруженной группой татар. В результате неравного боя, все, кто остался в живых, были пленены. Раненых татары расстреливали в упор. Подоспевшие итальянские солдаты часть пленных отправили на машине, а часть на катере в Ялту» .

«В. Мищенко, шедший в одной из колонн пленных, свидетельствует, что из трех тысяч их колонны до лагеря в Симферополе «картофельное поле» дошла только половина пленных. Остальные были расстреляны в пути конвоем из немцев и предателей из крымских татар» .

«В Судакском районе группа самообороны привлекалась для ликвидации десанта. При этом 12 парашютистов были сожжены заживо. Одна из карательных экспедиций завершилась длительной блокадой партизан, в результате которой 90 человек умерли от голода» .

Хватит. Думаю, и сказанного вполне достаточно.

Летом 1942 г. взятие Севастополя и выход Паулюса к Сталинграду вскружил головы заправилам рейха, и многие из них стали предлагать избавиться от татарских союзников: «Мавр сделал свое дело…»

В июне 1942 г. крупный чиновник Альфред Фрауенфельд направил на имя Гитлера обширный меморандум о будущем устройстве Крыма, в котором предлагал переселить в Крым немцев из Южного Тироля. 2 июля Гитлер заявил, что считает это предложение весьма полезным. Также предполагалось разместить на полуострове 140 тысяч немцев из Трасистрии и две тысячи немецких переселенцев из Палестины, однако затем было решено использовать заднестровских немцев.

В предложениях о преобразовании Крыма в 1942–1943 годах недостатка не было. Так, руководитель Трудового фронта и шеф организации «Kraft durch Freude» Роберт Лей предлагал переоборудовать Крым в гигантский курорт для немецкой молодежи.

Для обоснования исконной принадлежности Крыма Германии А. Фрауенфельд в июле 1942 г. организовал археологическую экспедицию под руководством бригаде-фюрера СС фон Альвенслебена и армейских офицеров полковника Калька и капитана Вернера Баумельбурга. Они провели обследование окрестностей Бахчисарая и средневековой крепости Магнул-Кале.

5 июля 1942 г. состоялось совещание командования вермахта и полиции, где обсуждался вопрос о методах выселения из Крыма расово «неполноценных» жителей. Решено было создать специальные лагеря для проведения «расового обследования» населения .

К июлю 1942 г. германское руководство окончательно отказалось от своих планов предоставления крымским татарам самоуправления. 27 июля в ставке «Вервольф» за ужином Гитлер заявил о своем желании «очистить» Крым.

Нежелание турецкого руководства вступить в войну на стороне Германии стало основанием для прекращения обсуждения вопросов о будущем статусе тюркских народов, проживавших на оккупированных территориях Советского Союза. И на крымских татар перестали смотреть как на связующее звено в германо-турецких отношениях.

В 1970- 980-х годах ряд русских «диссидентов», разоблачая «сталинские преступления», доказывал нам, что, дескать, не все татары служили немцам, а лишь «отдельные группы», а другие в это время партизанили. Однако в Германии тоже существовало антигитлеровское подполье, так что, теперь немцев записывать в наши союзники по Второй мировой? Давайте посмотрим конкретные цифры.

Обратимся к данным «демократического» историка Н.Ф. Бугая: «В подразделениях немецкой армии, дислоцировавшейся в Крыму, состояло, по приблизительным данным, более 20 тыс. крымских татар» . То есть практически все крымско-татарское население призывного возраста. Показательно, что это неблаговидное обстоятельство фактически признается в весьма характерном издании («Книга составляет документальную историческую основу проводимых в Российской Федерации мер по реабилитации поруганных и наказанных народов») .

А сколько же крымских татар находилось среди партизан? На 1 июня 1943 г. в крымских партизанских отрядах было 262 человека, из них 145 русских, 67 украинцев и… шесть татар .

На 15 января 1944 г., по данным партийного архива Крымского обкома Компартии Украины, в Крыму насчитывалось 3733 партизана, из них русских - 1944, украинцев - 348, татар - 598 . Наконец, согласно справке о партийном, национальном и возрастном составе партизан Крыма на апрель 1944 г., среди партизан было: русских - 2075, татар - 391, украинцев - 356, белорусов - 71, прочих - 754 .

Итак, даже если взять максимальную из приведенных цифр - 598, то соотношение татар в немецкой армии и в партизанах будет больше чем 30 к 1.

В связи с наступлением Красной Армии с октября 1943 г. лидеры татарских националистов начинают покидать Крым. В ходе эвакуации с полуострова вместе с немецкими частями в марте-апреле 1944 г. выехало не менее трех тысяч крымских татар. Большая часть из них, как и беженцы 1943 г., осела в Румынии, некоторым разрешено было перебраться в Германию.

Вывезенные из Крыма в Румынию татарские подразделения в июне 1944 г. были сведены в Татарский конно-егерский полк СС трехбатальонного состава. Но позже, на территории Венгрии, полк был переформирован в Первую татарскую горно-егерскую бригаду СС (около 2500 человек) под командованием штандартенфюрера Фортенбаха. 31 декабря 1944 г. бригада была расформирована и вошла в состав Восточно-тюркского соединения СС (боевая группа «Крым» в составе двух пехотных батальонов и одной конной сотни). Эти соединения постоянно несли потери, и остатки татар в марте 1945 г. влились в Азербайджанскую боевую группу в качестве отдельных подразделений.

Часть крымских татар была перевезена во Францию и вошла в запасной батальон Волжско-татарского легиона, который дислоцировался у города Ле-Пюи. В конце войны несколько сотен татар вошли в 35-ю полицейскую дивизию СС и в состав вспомогательной службы ПВО во Франции.

После освобождения Крыма органы госбезопасности провели переселение крымских татар в Узбекскую ССР. Вопрос это сейчас весьма деликатный, и я полностью процитирую следующий документ:

«Государственный Комитет Обороны товарищу Сталину И.В.

Органами НКВД и НКГБ проводится в Крыму работа по выявлению и изъятию агентуры противника, изменников Родины, пособников немецко-фашистских оккупантов и другого антисоветского элемента.

Изъято незаконно хранящегося населением оружия 5995 винтовок, 337 пулеметов, 250 автоматов, 31 миномет и большое количество гранат и винтовочных патронов…

Из частей Красной Армии к 1944 г. дезертировали свыше 20 тыс. татар, которые изменили Родине, перешли на службу к немцам и с оружием в руках боролись против Красной Армии…

Учитывая предательские действия крымских татар против советского народа и исходя из нежелательности дальнейшего проживания крымских татар на пограничной окраине Советского Союза, НКВД СССР вносит на Ваше рассмотрение проект решения Государственного Комитета Обороны о выселении всех татар с территории Крыма.

Считаем целесообразным расселить крымских татар в качестве спецпоселенцев в районах Узбекской ССР для использования на работах как в сельском хозяйстве - колхозах, совхозах, так и в промышленности и на строительстве.

Вопрос о расселении татар в Узбекской ССР согласован с секретарем ЦК КП(б) Узбекистана т. Юсуповым.

По предварительным данным, в настоящее время в Крыму насчитывается 140–160 тыс. татарского населения. Операция по выселению будет начата 20–21 мая и закончена 10 июня. Представляю при этом проект постановления Государственного Комитета Обороны, прошу Вашего решения.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. Берия» .

Согласно Постановлению Комитета Обороны было предложено: «Всех татар выселить с территории Крыма и поселить их на постоянное жительство в качестве спецпоселенцев в районах Узбекской ССР. Выселение возложить на НКВД СССР. Обязать НКВД СССР (тов. Берию) выселение крымских татар закончить до 1 июня 1944 г.

Установить следующий порядок и условия выселения:

Разрешать спецпоселенцам взять с собой личные вещи, одежду, бытовой инвентарь, посуду и продовольствие в количестве до 500 кг на семью.

Обязать НКПС (тов. Кагановича) организовать перевозку спецпереселенцев из Крыма в Узбекскую ССР специально сформированными эшелонами по графику, составленному совместно с НКВД СССР. Количество эшелонов, станции погрузки и станции назначения по заявке НКВД СССР. Расчеты за перевозки произвести по тарифу перевозок заключенных.

Наркомздраву СССР (тов. Митерёву) выделить на каждый эшелон со спецпереселенцами, в сроки по согласованию с НКВД СССР, одного врача и двух медсестер с соответствующим запасом медикаментов и обеспечить медицинское и санитарное обслуживание спецпоселенцев в пути.

Наркомторгу СССР (тов. Любимову) обеспечить все эшелоны со спецпереселенцами ежедневно горячим питанием и кипятком. Для организации питания спецпереселенцев в пути выделить Наркомторгу продукты…

Обязать секретаря ЦК КП (б) Узбекистана тов. Юсупова… обеспечить наделение прибывающих спецпоселенцев приусадебными участками и оказать помощь в строительстве домов местными стройматериалами.

Обязать Сельхозбанк (тов. Кравцова) выдавать спецпереселенцам, направляемым в Узбекскую ССР, в местах их расселения ссуду на строительство домов и на хозяйственное обзаведение до 5000 рублей на семью с рассрочкой до 7 лет.

Обязать Наркомзаг СССР (тов. Субботина) выделить в распоряжение СНК Узбекской ССР муки, крупы и овощей для выдачи спецпереселенцам в течение июня - августа с. г. ежемесячно равными количествами… Выдачу спецпереселенцам муки, крупы и овощей в течение июня-августа с. г. производить бесплатно, в расчет за принятую у них в местах выселения сельхозпродукцию и скот» .

2 апреля и 11 мая 1944 г. Государственный Комитет Обороны принял постановления № 5943сс и № 5859сс о выселении крымских татар из Крымской АССР в Узбекскую ССР.

Операция была проведена быстро и решительно. Выселение началось 18 мая, а уже 20 мая Серов и Кобулов докладывали:

«Телеграмма на имя народного комиссара внутренних дел СССР Л.П. Берии.

Настоящим докладываем, что начатая в соответствии с Вашими указаниями 18 мая с. г. операция по выселению крымских татар закончена сегодня, 20 мая, в 16 часов. Выселено всего 180 014 человек, погружено в 67 эшелонов, из которых 63 эшелона численностью 173 287 человек отправлены к местам назначения, остальные 4 эшелона будут также отправлены сегодня.

Кроме того, райвоенкомы Крыма мобилизовали 6000 татар призывного возраста, которые по нарядам Главупраформа Красной Армии направлены в города Гурьев, Рыбинск и Куйбышев.

Из числа направляемых по Вашему указанию в распоряжение треста "Московуголь" 8000 человек спецконтингента 5000 человек также составляют татары.

Таким образом, из Крымской АССР вывезено 191044 лиц татарской национальности.

В ходе выселения татар арестовано антисоветских элементов 1137 человек, а всего за время операции 5989 человек.

Изъято оружия в ходе выселения: минометов - 10, пулеметов - 173, автоматов - 192, винтовок - 2650, боеприпасов - 46603 шт.

Всего за время операции изъято: минометов - 49, пулеметов - 622, автоматов - 724, винтовок - 9888 и боепатронов - 326887 шт.

При проведении операции никаких эксцессов не имело места.

Не следует забывать, что ни в мае 1944 г., ни в последующие два года никто не мог гарантировать, что война между СССР и союзниками с одной стороны и Германией с другой не перерастет в войну между союзниками и СССР. Англия и США сосредоточили в мае 1944 г. огромный флот в Средиземном море, и нетрудно сообразить, что в случае начала войны с СССР он бы оказался в Черном море. Мог ли Сталин в такой ситуации оставлять крымских татар, столько раз наносивших удар в спину России? В мае 1944 г. у крымских татар было изъято оружие, достаточное для стрелковой дивизии военного времени (без артиллерийского полка). А сколько еще оружия было спрятано в разного типа схронах? Ведь только наивные люди могли хранить его дома. А войскам НКВД в ходе депортации было не до поисков оружия.

С 70-х годов XX века татарские националисты и их сторонники среди «либеральной интеллигенции» постоянно нагнетают вопрос о «депортации крымского татарского народа», «геноциде» оного народа и т. д. и т. п.

Спору нет, Сталин (а именно он несет ответственность за переселение татар, Берия, Серов и др. были лишь исполнителями его воли), безусловно, очень сурово поступил с крымскими татарами.

Но к чему нагнетать истерию и заниматься словоблудием? Начнем с того, что такое депортация. Ни в одном русском (до 1917 г.) и советском (до 1991 г.) официальном документе такого слова просто нет. Раскроем «Словарь иностранных слов», изданный в Москве в 1979 г. Там говорится: «Депортация - высылка из государства как уголовное или административное наказание». Вопрос: из какого в какое государство выселяли крымских татар? Из СССР в СССР. Как любил говаривать кот Бегемот: «Поздравляю вас совравши».

Теперь, что такое геноцид? Это истребление или существенно уменьшения числа людей данной национальности. Давайте считать: выселено, арестовано и мобилизовано в Красную Армию в мае 1944 г. менее 200 тысяч крымских татар. А вот в 1991 г. хотело вернуться в Крым по разным данным от двух до пяти миллионов (!) людей, считающих себя крымскими татарами. Замечу при этом, что с XV века по 1941 г. численность татарского населения в Крыму была относительно стабильной. Так что если говорить о численности татарского населения, то Сталин учинил не геноцид, а демографический взрыв, невозможный, если бы татары остались в Крыму.

Нелишне отметить, что совсем не все крымские татары были выселены в Узбекистан. Так, по данным Влады Селиной, «от статуса спецпоселенец освобождались и участники крымского подполья, действовавшие в тылу врага, члены их семей. Так, была освобождена семья С.С. Усеинова, который в период оккупации Крыма находился в Симферополе, состоял с декабря 1942 г. по март 1943 г. членом подпольной патриотической группы, затем был арестован гитлеровцами и расстрелян. Членам семьи было разрешено проживание в Симферополе».

Крымские татары - фронтовики сразу же обращались с просьбой освободить от спецпоселений их родственников. Такие обращения направляли зам. командира 2-й авиационной эскадрильи 1-го истребительного авиационного полка Высшей офицерской школы воздушного боя капитан Э.У. Чалбаш, майор бронетанковых войск Х. Чалбаш и многие другие… Зачастую просьбы такого характера удовлетворялись, в частности, семье Э. Чалбаша разрешили проживание в Херсонской области.

Освобождались от выселения и татарские женщины, вышедшие замуж за русских».

История не любит сослагательного наклонения, но попробуем представить себе, что произошло бы 9 случае победы Гитлера. Боюсь, что тогда татарам пришлось бы поехать не на восток на свою историческую родину, а на запад в культурные европейские города Освенцим, Бухенвальд, Дахау и т. д.

Наконец, нелишне вспомнить, как во Франции, почти не воевавшей, в 1944–1945 годах патриоты без суда и следствия расправлялись с коллаборационистами, то есть со всеми, кто хоть немного сотрудничал е немцами. Весь мир обошло фото расправы над француженкой, которая родила ребенка от германского солдата. И французская интеллигенция предпочла обо всем этом напрочь забыть.

А те же поляки и чехи разве не депортировали миллионы ни в чем неповинных германских граждан в 1945–1946 годах? Ну и что? Стенает там туземная интеллигенция о геноциде и депортации? Предлагает вернуть депортированных и их потомков и ставить памятники депортируемому народу?

Понятно, что вся эта истерия - дело рук политиков и бизнесменов, разжигающих в корыстных целях межнациональные конфликты.

Возвращение татар в Крым, серьезное укрепление их политических и экономических позиций на полуострове, а также вмешательство Турции создали фактор нестабильности в Крыму. И сейчас вопрос не в том, начнется или нет этнический конфликт в Крыму, а в том - когда он начнется.

Советская пропаганда в период войны и советские историки в послевоенное время утверждали, что подавляющее большинство населения на оккупированных территориях полностью поддерживало партизан и ждало возвращения «родной народной власти». Однако теперь уже не секрет, что не везде население относилось к партизанам лояльно или даже нейтрально - были случаи откровенной вражды. Такая ситуация сложилась на вновь присоединенных территориях (Прибалтика, Западная Украина) и в местах, где нерусское население было либо преобладающим, либо несильно уступало по численности русскому – например, в Крыму. Именно здесь коллаборационизм принял свои крайние формы, а партизанское движение насчитывало всего несколько тысяч человек, причем местных среди них было ничтожно мало.

Немецкий историк Б. Бонвеч писал, что «вопрос о поддержке партизан населением по сути дела является оборотной стороной вопроса о готовности к коллаборационизму». Крымские татары количественно не преобладали на полуострове. Более того, они даже не были равными по численности славянскому населению Крыма. Тем не менее, крымско-татарский фактор явился одной из причин того, что до середины 1943 г. партизанское движение в Крыму было фактически парализовано.

Что же представляли собой взаимоотношения крымских татар с партизанами в начальный период оккупации Крыма, и как они складывались в дальнейшем? 23 октября 1941 г. Бюро обкома ВКП(б) утвердило высший руководящий состав партизанского движения на территории полуострова. Его командиром назначался А.В. Мокроусов, партизанивший здесь еще в Гражданскую войну, а комиссаром – С.В. Мартынов, первый секретарь Симферопольского горкома партии. Уже 31 октября они издали свой первый приказ, согласно которому Крым разбивался на пять партизанских районов, в подчинении каждого из которых находилось от 2 до 11 отрядов общей численностью около 5 тыс. человек.

Партийное руководство очень рассчитывало на крымских татар. Значительное количество из них были включены в партизанские отряды – около 1000 человек, что составляло более 20% от общей численности крымских партизан в этот период. Так, исключительно из них сформировали Куйбышевский и Албатский отряды. В Балаклавском, Ленинском и Алуштинском отрядах крымских татар было подавляющее большинство. Естественно, что командирами и комиссарами в этих партизанских отрядах были также представители этого этноса. Имелись они и в высшем руководстве движения. Например, комиссарами 1-го и 4-го районов были назначены А. Османов и М. Селимов, занимавшие до войны высокие посты в партийной номенклатуре Крыма. Кроме того, крымско-татарское население горных и предгорных районов привлекалось для закладки партизанских баз и обустройства будущих мест дислокации отрядов.

Как известно, с приходом немцев значительная часть крымско-татарского населения испытала «кризис лояльности» по отношению к советской власти. Крымские татары начали покидать партизанские подразделения и отдельно, и целыми отрядами. Например, по домам разошелся весь Куйбышевский партизанский отряд - 115 человек во главе со своим командиром Ибрагимовым (кстати, позже он был повешен немцами, когда выяснилось, что он указал не все места, где находились запасы продовольствия). Такие же случаи произошли в Албатском и других партизанских отрядах. Более того, бывшие партизаны часто возвращались - иногда с немцами, иногда со своими односельчанами - и грабили партизанские продовольственные базы. В результате из 28 партизанских отрядов, действовавших зимой 1941 г. в Крыму, 25 полностью лишились баз снабжения.

В дальнейшем, ситуация только ухудшалась. Поражения Красной армии в Крыму, немецкая пропаганда, а кое-где и необдуманные действия самих партизан не самым лучшим образом влияли на отношение крымских татар к советской власти. Для изменения этой ситуации 18 ноября 1942 г. было принято постановление Крымского обкома ВКП(б), озаглавленное «Об ошибках, допущенных в оценке отношения крымских татар к партизанам, про меры для ликвидации этих ошибок и усиления работы среди татарского населения». В документе предлагалось:

1. «Осудить как неправильное и политически вредное утверждение руководства партизан о враждебном отношении крымских татар и разъяснить всем партизанам, что они в основной своей массе также враждебно настроены к немецко-румынским оккупантам, как и все трудящиеся Крыма;
2. Просить Военный Совет Закавказского фронта и Черноморского флота отобрать и передать в распоряжение Крымского обкома ВКП(б) группу коммунистов из крымских татар, проверенных в боях за Родину, для отправки их в партизанские отряды и на роботу в тылу;
3. Обязать редакторов газет «Красный Крым» и «Кызыл Кырым» (приложение к первой газете на крымско-татарском языке) основное содержание печатной пропаганды направлять на разоблачение «фашистской демагогии» относительно крымско-татарского населения, их заигрывания на национально-религиозных чувствах, показать, что гитлеризм несет крымско-татарскому народу тяжелые несчастья;
4. Сделать обязанностью командования партизанским движением в Крыму систематическое уничтожение «фашистских наемников, предателей татарского народа», мобилизовать для этого само население. Установить регулярную связь с крымско-татарскими селами, разъяснять населению смысл происходящих событий, привлекать его к активной борьбе против гитлеровских оккупантов».

Уже в ноябре 1942 г. «в лес» был послан третий секретарь Крымского обкома Р. Мустафаев, который возглавил здесь подпольный партийный центр. В том же месяце он подготовил ряд писем на крымско-татарском языке. Они были распространены среди населения горных деревень и призывали к прекращению сотрудничества с оккупантами. Параллельно с этим были значительно усилены радио- и печатная пропаганда, как с «большой земли», так и в самом Крыму. Однако, как показали дальнейшие события, советское военно-политическое руководство опоздало как минимум на полгода: именно этот период явился пиком крымско-татарского коллаборационизма и его консолидации с оккупационным режимом. Более того, дезертирство крымских татар из партизанских отрядов продолжалось. В результате, на 1 июня 1943 г. среди 262 крымских партизан было только шесть (!) крымских татар.

Это не означает, что все остальные служили в коллаборационистских формированиях. Известно, что многие из них участвовали в крымском подполье. Так, в сентябре 1942 г. присланный из Ялтинского партизанского отряда коммунист А. Дагджи (кличка «дядя Володя») создал в Симферополе патриотическую организацию, объединившую около 80 человек. 2/3 ее состава были татары, в том числе мать и сестра руководителя организации. Остальные – люди других национальностей. Подпольщики занимались распространением газет и листовок, получаемых от партизан, организовывали побеги военнопленных из концлагеря, проводили диверсии экономического характера. В июне 1943 г. из-за плохой конспирации организация была раскрыта. Большинство ее членов, в том числе и руководителя, схватили и казнили.

Но главным остается то, что советская власть проиграла бой немцам за большую часть крымско-татарского населения. Коренной перелом в настроениях этих людей произошел только летом 1943 г. Начался обратный процесс: теперь крымские татары стали испытывать «кризис лояльности» по отношению к немецким оккупантам. Каковы причины такой смены ориентиров? У каждой из групп крымско-татарского населения они были свои. Например, интеллигенция была недовольна тем, что немцы так и не дали ее народу никаких политических прав и свобод. Крестьянство начало испытывать пресс постоянных реквизиций: во главе оккупационной администрации стояли уже другие люди, которые не желали работать в «белых перчатках». Главной причиной неприязни к немцам городских жителей было то, что любого из них могли отправить в Германию, где их ожидала печальная участь «остарбайтеров». Кроме того, в конце 1942 г. в Крым просочились слухи о переселенческих планах нацистов. И естественно, многие крымские татары сразу же поняли, что в будущем «Готенланде» места для них не предусмотрено. Наконец, если до середины 1942 г. немцы применяли репрессии выборочно, то теперь они вполне могли расправиться и с крымским татарином, сжечь крымско-татарскую деревню.

Недовольство немцами со стороны крымских татар возрастает в первой половине 1943 г. Следует признать, что без общего фона – побед Красной армии на фронте – оно не получило бы такого развития. Во второй половине 1943 г. все больше и больше крымских татар начали желать возвращения прежней власти и стали поддерживать ее «длинную руку» на полуострове – партизан.

По мере приближения советских войск к Крыму удары партизан по оккупантам усиливаются. Все более ощутимую помощь им стало оказывать советское командование. Наладилась постоянная связь с населением. Жители многих сел укрылись в лесу, сотни из них вступили в отряды. К январю 1944 г. численность крымских партизан выросла до 3973 человек. В январе-феврале 1944 г. было сформировано семь партизанских бригад, объединенных позже в три соединения – Северное (командир П.Р. Ямпольский), Южное (командир М.А. Македонский) и Восточное (командир В.С. Кузнецов). Общее руководство осуществлял Крымский штаб партизанского движения (КШПД) во главе с В.С. Булатовым, который одновременно являлся секретарем Крымского обкома ВКП(б). Сам КШПД был создан в октябре 1943 г. и находился за пределами Крыма.

Участники крымско-татарских коллаборационистских формирований были частью своего народа, и такая военно-политическая ситуация также оказывала на них серьезное влияние. Поэтому, начиная с лета 1943 г., и советские, и немецкие источники отмечают ослабление дисциплины и падение боевого духа в так называемых шума-батальонах (вспомогательная полиция). Под влиянием названных причин во многих из них были созданы подпольные организации, целью которых зачастую являлся переход на сторону партизан. Так, по донесениям советской агентуры, командир 154-го батальона А. Керимов был арестован СД как «неблагонадежный», а в 147-м батальоне немцы расстреляли сразу 76 полицейских, посчитав их «просоветским элементом». Тем не менее, к зиме 1943 г. этот процесс принял необратимый характер. Именно в этот период начался массовый приток крымских татар в партизанские отряды. К декабрю туда пришли 406 человек, причем 219 из них служили до этого в различных частях полиции. В результате, по данным отдела кадров КШПД, в партизанских отрядах на территории Крыма находилось 3453 человека, 598 из которых являлись крымскими татарами.

Процесс разложения затронул даже, казалось, самые надежные добровольческие части. Осенью 1943 г. на сторону партизан перешла очень преданная немцам и самая боеспособная рота самообороны из д. Коуш во главе с майором А. Раимовым. По словам одного из партизанских командиров И.З. Вергасова, Раимов являлся крайним коллаборационистом и одновременно хорошим профессионалом. За его плечами была специальная полицейская школа в Германии, два «Знака отличия для восточных народов» на мундире и личное покровительство шефа СС Г. Гиммлера. Руководитель немецкой полиции на полуострове очень ценил его, так как Раимов хорошо знал крымские леса.

Тем не менее в ноябре 1943 г. он вместе со своими людьми (около 60 человек) перешли на сторону партизан Южного соединения. Интересно, что его командир М.А. Македонский не стал «распылять» добровольцев по подразделениям, а разрешил создать им свой отдельный отряд. Некоторое время «раимовцы» во главе со своим командиром вполне успешно действовали под Бахчисараем. Однако вскоре он и его ближайшее окружение были тайно арестованы и доставлены самолетом в Москву. Там Раимова расстреляли. Оставшихся же в лесах рядовых бойцов роты, распределили по отрядам Южного соединения. Вергасов объясняет причины этого инцидента в духе советской пропаганды. По его словам, Раимов планировал выведать все секреты и места дислокации партизан и неожиданно нанести смертельный удар всему движению. Вряд ли это было правдой. Сам автор несколькими страницами выше пишет, что Раимов искал способ искупить вину в преддверии краха своих хозяев.

По данным отчета начальника оперативного отдела штаба 17-й немецкой армии, в результате перехода коллаборационистов на сторону партизан на 5 марта 1944 г. в подчинении начальника полиции на территории Крыма оставалось всего пять из восьми крымско-татарских шума-батальонов: 147-150-й и 154-й. Причем только 148-150-й имели полный состав - в остальных же не насчитывалось и половины.

Эти оставшиеся батальоны, а также другие подразделения полиции, в которых, по оценкам советского руководства, служили «настоящие добровольцы, бывшие недовольные советской властью элементы», продолжали воевать с партизанами: кто-то более, кто-то менее рьяно. В апреле-мае 1944 г. все они принимали участие в боях против освобождавших Крым частей Красной армии. По воспоминаниям комиссара 5-го отряда Южного соединения крымских партизан И.И. Купреева, добровольцы из бахчисарайского шума-батальона очень упорно сражались за город. А после окончания боев многие крымские татары прятали у себя в домах уцелевших немцев.

Взаимоотношения населения оккупированных территорий и советских партизан относятся к самым неоднозначным и трагическим эпизодам истории Великой Отечественной войны. К сожалению, следует констатировать: на оккупированных советских территориях шла не просто борьба с захватчиками. В большинстве случаев она принимала характер гражданской войны, со всеми присущими этой войне элементами. Смена настроений населения под воздействием тех или иных факторов как раз и является одним из таких элементов. И отрицать этот объективный факт - значит намеренно скрывать пусть неприглядную, но тем не менее очень важную страницу истории нашего прошлого.

Крым в период немецкой оккупации [Национальные отношения, коллаборационизм и партизанское движение, 1941–1944] Романько Олег Валентинович

Советские партизаны и крымско-татарское население

Советская пропаганда в период войны и советские историки в послевоенное время внушали народу, что подавляющее большинство населения на оккупированных территориях полностью поддерживало партизан и ждало возвращения «родной народной власти». Однако, как это ни покажется многим крамольным, при рассмотрении истории партизанского движения позиция населения представляется наиболее неоднозначным фактором. Теперь не секрет, что не везде это население относилось к советским партизанам лояльно или даже нейтрально. Были и случаи откровенной вражды. Например, такая ситуация сложилась на вновь присоединенных территориях (Прибалтика, Западная Украина или Западная Белоруссия) или на территориях, где нерусское население было либо преобладающим, либо равным по численности русскому (Кавказ). Именно здесь коллаборационизм принял свои наиболее крайние формы, а советское партизанское движение насчитывало несколько тысяч человек (и местных среди них было ничтожно мало). Хотя нельзя сбрасывать со счетов и такой факт, что в ряде случаев советские партизаны вели себя не лучше немцев, если полагали, что население поддерживает оккупантов. Естественно, что население отвечало им тем же.

Немецкий историк Б. Бонвеч утверждал, что «вопрос о поддержке партизан населением по сути дела является оборотной стороной вопроса о готовности к коллаборационизму» . С ним трудно не согласиться. В случае же с взаимоотношениями партизан и татарского населения на территории Крыма этот тезис как нельзя лучше иллюстрирует сложившуюся ситуацию. Но почему?

Крымские татары не были преобладающим этносом в этом регионе. Более того, они даже не были равными по численности славянскому населению полуострова. Тем не менее крымско-татарский фактор явился причиной того, что до середины 1943 года партизанское движение на территории Крыма было, фактически, парализовано. Разумеется, это был не единственный фактор, но не брать его в расчет также не стоит.

В целом проблему взаимоотношений советских партизан и крымско-татарского населения следует рассматривать с трех взаимосвязанных сторон:

1. Отношение татарского населения к советским партизанам в условиях немецкого оккупационного режима и эволюция этого отношения;

2. Отношение партизан к татарскому населению в условиях кризиса лояльности последнего к советской власти и эволюция этого отношения;

3. И наконец, роль крымских татар в партизанском движении на территории полуострова.

Что же представляли собой татарско-партизанские взаимоотношения в начальный период оккупации Крыма и как они складывались в дальнейшем? 23 октября 1941 года бюро областного комитета ВКП(б) утвердило высший руководящий состав партизанского движения на территории Крымского полуострова. Его командиром назначался А. Мокроусов, партизанивший здесь еще в Гражданскую войну, а комиссаром – С. Мартынов, первый секретарь Симферопольского городского комитета партии. А уже 31 октября руководство партизанским движением издало свой первый приказ, согласно которому Крым разбивался на пять партизанских районов, в подчинении каждого из которых находилось от 2 до 11 отрядов общей численностью около 5 тыс. человек.

Крымское партийное руководство очень рассчитывало на крымских татар. Как известно, значительное количество из них были включены в партизанские отряды – около 1000 человек, что составило более 20 % от общей численности партизан на тот период. Так, исключительно из них были организованы Куйбышевский и Албатский партизанские отряды. В Балаклавском, Ленинском и Алуштинском отрядах их было подавляющее большинство (например, в последнем до 100 человек). В других отрядах процент крымских татар также был весьма значительным. Естественно, что командирами и комиссарами в этих партизанских частях были также татары. Имелись они и в высшем руководстве движения. Например, комиссарами соответственно 1-го и 4-го районов были назначены А. Османов и М. Селимов, занимавшие до войны высокие посты в партийной номенклатуре Крыма. Кроме того, татарское население горных и предгорных районов привлекалось для закладки партизанских баз и обустройства будущих мест дислокации отрядов.

Как известно, с приходом немцев значительная часть крымско-татарского населения испытала «кризис лояльности» по отношению к советской власти. На партизанском же движении это сказалось следующим образом: татары начали покидать его и отдельно, и целыми отрядами. Например, по домам разошелся весь Куйбышевский партизанский отряд: 115 человек во главе со своим командиром Ибрагимовым (кстати, позже этот дезертир был повешен немцами, так как выяснилось, что он указал не все места, где находились запасы продовольствия его отряда). Такие же случаи произошли в Албатском и других партизанских отрядах. Более того, эти бывшие партизаны часто возвращались, иногда с немцами, иногда со своими односельчанами, и грабили партизанские продовольственные базы.

Например, 18 декабря 1941 года разведка Феодосийского партизанского отряда обнаружила в лесу 40 подвод с вооруженными татарами, которые, как выяснилось, приехали за продовольствием партизан. Этой группой руководил дезертир из Судакского партизанского отряда бывший лейтенант Красной армии и член Коммунистической партии Меметов.

Еще один пример подобных действий. Командиры партизанских отрядов в Зуйских лесах докладывали на «большую землю», что из их продовольственных баз было разграблено более 10 т муки, 6,5 т пшеницы, 1,85 т кукурузы, 9,6 т овса, 1 т фасоли и 6,5 т солонины. Как видим, цифры весьма значительные.

Грабежом партизанских продовольственных баз также занимались жители татарских деревень Баксан, Тау-Кипчак, Мечеть-Эли, Вейрат, Конрат, Еуртлук, Ени-Сала, Молбай, Камышлык, Аргин, Ени-Сарай, Улу-Узень, Казанлы, Корбек, Коуш, Биюк-Узенбаш, Кучук-Узенбаш, Ускут. Вместе с оккупантами они разграбили запасы продовольствия и снаряжения, рассчитанные на снабжение 5–6 тыс. партизан в течение года. В результате из 28 партизанских отрядов, действовавших зимой 1941 года в Крыму, 25 остались вообще без баз снабжения. Последовавший затем голод и фактический разгром партизанского движения на полуострове – итог деятельности этих коллаборационистов. В скобках заметим, что еще одним результатом осенне-зимней кампании 1941 года по разграблению партизанских продовольственных баз явилось то, что сформированные для этого стихийные татарские отряды трансформировались затем в части местной самообороны.

Все это привело к тому, что зимой 1941/42 года подавляющее большинство «народных мстителей» оказались попросту без средств существования и были вынуждены добывать их в близлежащих селах. Как правило, такие походы заканчивались реквизициями продовольствия или живности, а в ряде случаев и неоправданными бессудными расправами над действительными или мнимыми коллаборационистами. Подобные события, например, имели место в деревне Маркур. Ее жители всячески помогали Севастопольскому партизанскому отряду. Однако зимой 1942 года по приказу одного из руководителей партизанского движения этот отряд совершил налет на в общем-то «свою» деревню. Неизвестно, чем там занимались партизаны. Тем не менее уже на следующий день немцы смогли сформировать в деревне отряд самообороны и направить его против Севастопольского отряда. Необходимо отметить, что вскоре отряд был полностью разгромлен, и роль «самооборонцев» из деревни Маркур в этих событиях далеко не последняя.

Начальник оперативной группы «Д» СС-штандартенфюрер О. Олендорф отмечал, что татары были намного сдержаннее в отношении сотрудничества с оккупантами в тех районах, где поблизости находились партизанские отряды. Хотя одновременно, если возникала какая-нибудь опасность (например, нападение партизан), они немедленно были готовы браться за оружие. Да и немецкая пропаганда очень умело использовала такие факты, представляя крымских партизан в невыгодном свете и сравнивая их действия с обыкновенным бандитизмом. Эта политика в совокупности с так называемыми «хитрыми приемами» оккупационных властей действительно способствовала, и в немалой степени, росту коллаборационистских настроений среди крымских татар. В свою очередь, командование партизанского движения и большинство рядовых партизан начинали верить в то, что крымско-татарское население целиком враждебно советской власти. Более того, вскоре они начали информировать об этом и «большую землю». Так, уже в марте 1942 года Мокроусов и Мартынов докладывали следующее: «В подавляющей своей массе татарское население в предгорных и горных селениях настроено профашистски, из числа жителей которых гестапо создало отряды добровольцев, используемые в настоящее время для борьбы с партизанами… Деятельность партизанских отрядов осложняется необходимостью вооруженной борьбы на два фронта: против фашистских оккупантов, с одной стороны, и против вооруженных банд горно-лесных татарских селений» .

Надо сказать, что находившееся в Краснодаре руководство Крымской АССР сначала отказывалось верить в поголовный коллаборационизм крымских татар. Особенно в этом сомневался народный комиссар внутренних дел республики Г. Каранадзе, который даже направил специальную докладную записку на имя Л. Берии. Записка была датирована мартом 1942 года и являлась, фактически, ответом на предыдущий документ. «По данным, которыми мы владеем, – писал Каранадзе в этой записке, – можно судить, что хоть и небольшая, но все-таки определенная часть татарского населения Крыма остается на стороне советской власти… с чем нельзя не считаться, проводя те или иные мероприятия в Крыму. По данным агентуры установлено, что большинство татарского населения степной части Крыма не проявляют враждебности к советской власти, наоборот, есть обратные факты, когда они с сочувствием относятся к ней. Известно, что значительная часть населенных пунктов степных татар отказалась брать оружие «для самообороны и охраны от партизан», как это предлагали немцы. В результате в этих селах «охрану населения от партизан» осуществляют вооруженные горные татары. Более того, и среди населенных пунктов Южного берега есть такие села, которые оказывали партизанским отрядам большую помощь, вследствие чего с их населением расправлялись как немцы, так и вооруженные татары. Например, татары сел Айлянма, Чермалык и др. оказывали большую помощь партизанам продовольствием в тяжелые дни, когда партизаны испытывали затруднения со снабжением. Вышеуказанные (татары) организованно пригоняли партизанам отары овец по 50-100 голов. Кроме того, всегда гостеприимно принимали партизан, оказывая им посильную помощь. За всю эту помощь, которая оказывалась партизанам, немцами и добровольческими отрядами были разгромлены и сожжены такие села, как Айлянма, Чермалык, Бешуй (в Карасубазарском районе), Чаир и Тарнаир. Население этих сел в большинстве своем было расстреляно, а те, кто остался, – выселены с Южного берега. Кроме того, из этих сел… немало семей, которые не пожелали вооружаться и служить немцам, были выселены. Необходимо отметить, что отношение немецких захватчиков к татарам, которые отказываются брать оружие, такое же, как к русским, украинцам и грекам… Этих татар так же, как и другое население, вывозят в Германию. В результате сказанного указанная часть (татар) враждебно настроена как против вооруженных татар, так и против немцев» .

Каранадзе был за дифференцированный подход к татарскому населению, так как считал, что своей огульной политикой Мокроусов и Мартынов могут только оттолкнуть последних сторонников советской власти на полуострове, или, что даже хуже, заставят нейтральных до этого крымских татар встать на сторону немцев. Его докладная записка не осталась не замеченной высшим военно-политическим руководством страны. Сначала, в июне 1942 года, были сняты со своих постов Мокроусов и Мартынов. А уже через пять месяцев – 18 ноября – было принято ставшее теперь таким известным постановление Крымского областного комитета ВКП(б), озаглавленное «Об ошибках, допущенных в оценке отношения крымских татар к партизанам, про меры для ликвидации этих ошибок и усиления работы среди татарского населения». В этом, весьма примечательном документе были впервые проанализированы причины коллаборационизма среди крымских татар. И надо сказать, что, к чести партийных работников, причины эти не объяснялись «проявлениями буржуазного национализма» или «кознями немецких оккупантов». Так, командованию партизанского движения указывалось на то, что не все отряды вели себя достойным образом. Были и нападения на татарские селения, и бессудные расправы, и «пьяные погромы», которые «крайне обострили взаимоотношения партизан с населением». Кроме того, признавалось, что партийное руководство допустило серьезные ошибки при комплектовании партизанских отрядов, так как ни один крымский татарин – член областного комитета не был оставлен «в лесу». Не был «обойден вниманием» и местный НКВД. Его руководство, например, обвинялось в том, что «своевременно не очистило от татарской буржуазии села, особенно в южной части Крыма, от остатков националистических, кулацких и других контрреволюционных элементов, которые притаились там».

В целом признавая все ошибки, партийное руководство Крыма делало следующий вывод: «Анализ фактов, доклады командиров и комиссаров партизанских отрядов, проверка, проведенная на месте, свидетельствуют о том, что утверждения о враждебном отношении большинства татар Крыма к партизанам, а также то, что большинство татар перешло на службу к врагу, являются неправильными, необоснованными и политически вредными утверждениями» .

А чтобы ошибки эти были исправлены как можно скорее, необходимо было провести следующие мероприятия:

1. Осудить как неправильное и политически вредное утверждение руководства партизан о враждебном отношении крымских татар и разъяснить всем партизанам, что крымские татары в основной своей массе так же враждебно настроены к немецко-румынским оккупантам, как и все трудящиеся Крыма;

2. Просить Военный совет Закавказского фронта и Черноморского флота отобрать и передать в распоряжение Крымского обкома Коммунистической партии группу коммунистов из крымских татар, проверенных в боях за Родину, для направления их в партизанские отряды и на работу в тылу;

3. Обязать редакторов газет «Красный Крым» и «Кызыл Кырым» (приложение к первой газете на татарском языке) основное содержание печатной пропаганды направлять на разоблачение фашистской демагогии относительно татарского населения, их заигрывания с национально-религиозными чувствами, показать, что гитлеризм несет татарскому народу тяжелые несчастья;

4. Сделать обязанностью командования партизанского движения в Крыму систематическое уничтожение фашистских наемников, предателей татарского народа, мобилизовать для этого само население. Установить регулярную связь с татарскими селами, разъяснять населению смысл происходящих событий, привлекать его к активной борьбе против гитлеровских оккупантов.

В заключение постановления говорилось: «Бюро областного комитета ВКП(б) считает, что, если наши командиры и политработники партизанских отрядов, а также все бойцы-партизаны сделают правильные выводы из настоящего решения, есть все основания полагать, что мы не только исправим допущенные ошибки, но и поможем большинству наших товарищей из татарской части населения стать в ряды борцов за общее дело против фашистских гадов» .

Советское военно-политическое руководство верно проанализировало причины коллаборационизма среди крымско-татарского населения, в целом правильно указало на ошибки и наметило действительно конструктивные пути их решения. Так, уже в ноябре 1942 года «в лес» был послан третий секретарь Крымского обкома Р. Мустафаев, который возглавил здесь подпольный партийный центр. В том же месяце он подготовил ряд писем на крымско-татарском языке. Эти письма были распространены среди населения татарских горных деревень и призывали к прекращению сотрудничества с оккупантами. Параллельно с этим были значительно усилены радио– и печатная пропаганда, как с «большой земли», так и в самом Крыму. Однако, как показали дальнейшие события, советское военно-политическое руководство опоздало как минимум на полгода: именно этот период явился пиком развития крымско-татарского коллаборационизма и его консолидации с оккупационным режимом. Более того, дезертирство татар из партизанских отрядов продолжалось. В результате на 1 июня 1943 года среди 262 крымских партизан было только шесть (!) крымских татар.

Разумеется, такое количество крымских татар среди партизан в этот период не означает, что все остальные служили в добровольческих формированиях. Известно, что многие из них участвовали в крымском подполье. Так, в сентябре 1942 года присланный из Ялтинского партизанского отряда коммунист А. Дагджи (кличка «дядя Володя») создал в Симферополе подпольно-патриотическую организацию, объединившую около 80 человек. 2 / 3 ее состава были татары, в том числе мать и сестра руководителя организации. Остальные – люди других национальностей. Подпольщики занимались распространением газет и листовок, приносимых от партизан из леса, организовывали побеги военнопленных из концлагеря, проводили диверсии экономического характера. В июне 1943 года из-за плохой конспирации организация была раскрыта. Большинство ее членов (в том числе и руководитель) были схвачены и казнены.

Но, и это самое главное, советская власть проиграла бой немцам за ту, большую часть татарского населения, которая при любом режиме остается политически пассивной. Нет, это население не начало поддерживать оккупантов, но и помогать партизанам оно не собиралось. Коренной перелом в настроениях этих людей произошел только летом 1943 года. Начался обратный процесс: только теперь татары стали испытывать «кризис лояльности» по отношению к немецким оккупантам. Каковы же причины такой смены ориентиров? У каждой из групп крымско-татарского населения они были свои. Например, интеллигенция была недовольна тем, что немцы так и не дали ее народу никаких политических прав и свобод. Крестьянство начало испытывать пресс постоянных реквизиций: во главе оккупационной администрации стояли уже другие люди, которые не желали работать в «белых перчатках». Главной же причиной неприязни к немцам городских жителей было то, что любой из них мог в любой момент отправиться в Германию, где его ожидала печальная участь «остарбайтера». Кроме того, в конце 1942 года в Крым просочились слухи о переселенческих планах нацистов. И естественно, многие татары сразу же поняли, что в будущем «Готенланде» место для них не предусмотрено. Наконец, если до середины 1942 года немцы применяли репрессии выборочно, то теперь они вполне могли расправиться и с крымским татарином, и сжечь татарскую деревню. Эти настроения оформились в первой половине 1943 года. Безусловно, они были важными. Однако следует признать, что без общего фона – побед Красной армии на советско-германском фронте – они бы не получили такого развития. Общее недовольство населения немецким оккупационным режимом начало проявляться во второй половине 1943 года: все больше и больше крымских татар начали желать возвращения прежней власти. И выражалось это недовольство, прежде всего, в том, что они стали поддерживать ее «длинную руку» на полуострове – партизан.

Участники крымско-татарских коллаборационистских формирований были частью своего народа, и такая военно-политическая ситуация также оказывала на них серьезное влияние. Поэтому начиная с лета 1943 года и советские, и немецкие источники отмечают ослабление дисциплины и падение боевого духа в частях «вспомогательной полиции порядка». Под влиянием указанных причин во многих из них были созданы подпольные организации, целью которых зачастую был переход на сторону партизан. Так, по донесениям советской агентуры, командир 154-го батальона полиции А. Керимов был арестован СД как «неблагонадежный», а в 147-м батальоне немцы расстреляли сразу 76 полицейских, посчитав их «просоветским элементом». Тем не менее к зиме 1943 года этот процесс принял необратимый характер. Именно в этот период начался массовый приток крымских татар в партизанские отряды. Известно, например, что к декабрю их пришло туда 406 человек, причем 219 из них служили до этого в различных частях «вспомогательной полиции порядка».

В результате, по данным отдела кадров КШПД, в партизанских отрядах на территории Крыма находилось 3453 человека, 598 из которых являлись крымскими татарами.

Процесс разложения затронул даже, казалось, самые надежные добровольческие части. Осенью 1943 года на сторону партизан перешла очень преданная немцам и самая боеспособная рота самообороны из д. Коуш во главе с майором А. Раимовым. По словам одного из партизанских командиров И. Вергасова, который имел непосредственное отношение к этой истории, Раимов был крайним коллаборационистом и, одновременно, хорошим профессионалом. За его плечами была специальная полицейская школа в Германии, два «Знака отличия для восточных народов» на мундире и личное покровительство шефа СС Г. Гиммлера. Руководитель немецкой полиции на полуострове очень ценил его, так как Раимов хорошо знал крымские леса.

Тем не менее в ноябре 1943 года он и его люди (около 60 человек), предварительно убив немецкого лейтенантаинструктора, перешли на сторону партизан Южного соединения. Интересно, что его командир М. Македонский не стал «распылять» добровольцев по подразделениям, а разрешил создать им свой отдельный отряд. Некоторое время раимовцы во главе со своим командиром вполне успешно действовали под Бахчисараем. Однако вскоре он и его ближайшее окружение были тайно арестованы и доставлены самолетом в Москву. Там Раимова расстреляли. Оставшиеся же в лесах рядовые бойцы роты были распределены по отрядам Южного соединения. Вергасов объясняет причины этого инцидента в духе советской пропаганды. По его словам, Раимов планировал выведать все секреты и места дислокации партизан и неожиданно нанести смертельный удар всему движению. Вряд ли это было правдой. Сам автор несколькими страницами выше пишет, что Раимов был трус и искал способ искупить вину в преддверии краха своих немецких хозяев.

Вероятно, имела место обычная перестраховка. Перестраховка, из-за которой многие новоиспеченные партизаны предпочитали возвращаться в свои добровольческие формирования, чем терпеть постоянные проверки и косые взгляды новых соратников (к слову, были и такие обратные «переходы»). В тех условиях это, наверное, было оправданной мерой. Однако зачастую этот и подобные ему случаи приводили к тому, что уже готовые к переходу коллаборационистские формирования начинали тянуть с ним, упуская драгоценное время. Приведем только один, характерный пример. В январе 1944 года начальник Северного соединения крымских партизан П. Ямпольский установил связь с начальником штаба 147-го батальона полиции Кемаловым. Казалось, все должно было быть нормально. Тем не менее посланный на встречу разведчик С. Усеинов принес несколько неожиданную информацию.

«Ваше письмо, – докладывал он Ямпольскому, – начальнику штаба 147-го добровольческого батальона Кемалову мною лично вручено. Он на ваше предложение согласился, но боится, что, мол, «если даже весь отряд выполнит это задание, все равно после занятия города (Симферополя) нас поодиночке всех накажут». Я с моим агентом Комурджаевым его убедил. Однако подписку он отказался дать, говоря, что, мол, бумажка – это простая формальность.

Так как сейчас всем добровольцам негласно объявлено недоверие, ведется за ними слежка и установлен строгий казарменный режим, нами намечен план действий в следующем виде. Отряд остается в городе и при бегстве из города врага занимает все посты у важных объектов: радио, банка, почты, мостов, здания областного комитета партии, театра, а также организует уничтожение факельщиков. Отрядом же организуется террористическая группа, которая уничтожает и арестовывает врагов в самом батальоне, а также контролирует немцев и агентов СД. В случае если враг заранее потребует выхода из города, Кемалов обязуется повернуть отряд в горы. Настроение солдат антифашистское. Кемалову даже приходится брать отдельных ребят под защиту перед командованием. Он также взялся индивидуально обработать отдельных командиров и унтер-офицеров рот, чтобы создать единое мнение.

В батальоне 240 человек, то есть четыре роты, бойцы вооружены русскими и немецкими винтовками, имеется 20 автоматов» .

Как видно, в данном случае все закончилось благополучно. Скорее всего, немаловажную роль сыграло то, что Кемалов действительно хотел заслужить снисхождение у «родной советской власти». Однако донесение партизанского разведчика интересно не только этим. Из него мы узнаем, что всем добровольцам объявлено «негласное недоверие». Что ж, это была вполне объективная реакция немцев на нелояльность крымских татар. Только если с татарским гражданским населением оккупанты боролись уничтожением деревень, поддерживающих партизан (только в декабре 1943 – январе 1944 года их было сожжено 128), то с деморализованными добровольческими частями они поступали по-иному. Обычно их расформировывали, а личный состав в лучшем случае отправляли во вспомогательные формирования вермахта. В худшем, как мы видели, бывших полицейских либо расстреливали, либо помещали в концлагерь.

В результате, по данным отчета начальника оперативного отдела штаба 17-й немецкой армии, на 5 марта 1944 года в подчинении начальника полиции на территории Крыма оставалось всего пять (из восьми) татарских полицейских батальонов: 147, 154, 150, 149 и 148-й. Причем только три последних из них имели полный состав. В двух первых не было и половины персонала (в скобках заметим, что Кемалову, вероятно, частично удался план перехода: его 147-й батальон указан наполовину пустым).

Эти оставшиеся батальоны, а равно и другие подразделения полиции, в которых, по оценкам советского руководства, служили «настоящие добровольцы, бывшие недовольные советской властью элементы», продолжали воевать с партизанами: кто-то более, кто-то менее рьяно. В апреле – мае 1944 года все они принимали участие в боях против освобождавших Крым частей Красной армии. Например, по воспоминаниям комиссара 5-го отряда Южного соединения крымских партизан И. Купреева, добровольцы из бахчисарайского батальона полиции очень упорно сражались за город. А после окончания боев многие татары прятали у себя в домах уцелевших немцев.

Следует признать, что цифра в 15–20 тыс. крымско-татарских добровольцев хоть и является внушительной, тем не менее мало что объясняет, взятая сама по себе. Как известно, все познается в сравнении. Поэтому приведем здесь несколько других цифр:

На начало боевых действий за Крым (осень 1941 г.) в рядах Красной армии проходило службу около 20 тыс. крымских татар. При этом только пятая часть из них находилась вне полуострова. Остальные не покидали его пределы, будучи сосредоточены в частях, предназначенных для обороны Крыма. Например, в 51-й армии, где крымских татар было около 10 тыс. В ходе осенних боев 1941 года эта армия была разбита – только пленными и пропавшими без вести она потеряла более трети личного состава. Незначительной части удалось спастись и переправиться на Таманский полуостров;

За период с 1941 по 1944 год в партизанских отрядах Крыма сражалось свыше 12 тыс. человек разных национальностей. По официальным данным, в их рядах находилось 1130 крымских татар. Из них 96 человек погибло, 103 – пропало без вести и 177 – дезертировало;

В подпольных организациях на территории полуострова за период с 1941 по 1944 год находилось около 2500 человек. Менее 100 из них были крымскими татарами;

Общее количество крымско-татарских добровольцев в германских вооруженных силах составляло 7–9 % от численности этого народа. При этом в Красной армии за годы войны прошло службу около 10 тыс. крымских татар, или примерно 5 % от их общей численности.

Советское военно-политическое руководство, несомненно, знало все эти факты. Поэтому 13 апреля 1944 года, когда еще, фактически, продолжались бои за полуостров и был почти месяц до его освобождения, народные комиссары внутренних дел и государственной безопасности приняли совместное постановление, озаглавленное «О мерах по очистке территории Крымской АССР от антисоветских элементов». Согласно этому постановлению, на местное руководство соответствующих народных комиссариатов возлагались задачи по выявлению и задержанию на территории полуострова «агентов шпионских резидентур германских и румынских разведок и контрразведывательных органов, изменников Родины и предателей, активных пособников и ставленников немецко-фашистских оккупантов, участников антисоветских организаций, бандитских формирований и иных антисоветских элементов, оказывающих помощь оккупантам» .

«Зачистка» должна была проводиться на всей территории Крыма, по мере его освобождения. В целях лучшей организации этих мероприятий полуостров разбивался на семь оперативных секторов: Старо-Крымский, Ялтинский, Севастопольский, Симферопольский, Керченский, Евпаторийский и Джанкойский, куда направлялись 5 тыс. человек оперативного состава НКВД и НКГБ. В обязанности этих сотрудников входила разработка планов и осуществление оперативно-следственных действий во время «зачистки». Кроме того, ими предполагалось укрепить кадровый состав местных органов правопорядка и безопасности. Для войскового обеспечения всех предполагаемых мероприятий выделялось 20 тыс. человек из состава внутренних войск НКВД.

Как можно заметить, в целом это постановление касалось всего населения Крыма, без учета национальной принадлежности его отдельных групп. Однако уже первые две недели «зачистки» привели к тому, что органы советской госбезопасности были вынуждены обратить внимание на крымско-татарский вопрос и его роль в период немецкой оккупации. Так, 25 апреля 1944 года народный комиссар внутренних дел СССР Л. Берия подал в Государственный Комитет Обороны (ГКО) докладную записку, в которой крымско-татарские коллаборационисты были впервые выделены из числа других немецких пособников. В этом документе, в частности, говорилось:

«Татарский национальный комитет» (Джемиль Абдурешидов), имея свои филиалы во всех татарских районах Крыма, вербовал шпионскую агентуру для заброски в тыл, мобилизовал добровольцев в созданную немцами татарскую дивизию, отправлял местное, нетатарское население для работы в Германию и т. д.» Таким образом, пока схематично, были названы основные направления деятельности крымско-татарских коллаборационистов.

Эта докладная записка Берии подводила итог двух первых недель оперативно-следственных мероприятий на Крымском полуострове и была во многом далеко не исчерпывающей. Поэтому уже 10 мая 1944 года, на следующий день после полного освобождения Крыма, он подготовил еще одну. Эта докладная записка заметно отличалась от предыдущего документа, так как вся ее информативная часть была основана на более подробных и проверенных фактах. Другой особенностью этой записки являлась ее заключительная часть. Если в первом документе Берия только информировал ГКО о фактах коллаборационизма среди крымских татар, то во втором он уже предлагал наказание для них. Так, народный комиссар подчеркивал: «Органами НКВД и НКГБ проводится в Крыму работа по выявлению и изъятию агентуры противника, изменников Родины, пособников немецко-фашистских оккупантов и другого антисоветского элемента. По состоянию на 7 мая сего года арестовано таких лиц 5381 человек. Изъято незаконно хранящегося населением оружия: 5995 винтовок, 337 пулеметов, 250 автоматов, 31 миномет и большое количество гранат и винтовочных патронов… Из частей Красной армии в 1944 году дезертировали свыше 20 тыс. татар, которые изменили Родине, перешли на службу к немцам и с оружием в руках боролись против Красной армии… Учитывая предательские действия крымских татар против советского народа и исходя из нежелательности дальнейшего проживания крымских татар на пограничной окраине Советского Союза, НКВД СССР вносит на Ваше рассмотрение проект решения ГКО о выселении всех татар с территории Крыма» .

Сталин полностью согласился с мнением Берии. В результате на следующий день и появилось то постановление ГКО, в котором указывались следующие причины депортации крымских татар:

«В период Великой Отечественной войны многие крымские татары изменили Родине, дезертировали из частей Красной армии, оборонявших Крым, и переходили на сторону противника, вступали в сформированные немцами добровольческие татарские воинские части, боровшиеся против Красной армии; в период оккупации Крыма немецко-фашистскими войсками, участвуя в немецких карательных отрядах, крымские татары особенно отличились своими зверскими расправами по отношению к советским партизанам, а также помогали немецким оккупантам в деле организации насильственного угона советских граждан в германское рабство и массового истребления советских людей.

Крымские татары активно сотрудничали с немецкими оккупационными властями, участвуя в организованных немецкой разведкой так называемых «Татарских национальных комитетах», и широко использовались немцами для целей заброски в тыл Красной армии шпионов и диверсантов. «Татарские национальные комитеты», в которых главную роль играли белогвардейско-татарские эмигранты, при поддержке крымских татар направляли свою деятельность на преследование и притеснение нетатарского населения Крыма и вели работу по подготовке насильственного отторжения Крыма от Советского Союза при помощи германских вооруженных сил» .

Как известно, депортация крымских татар началась 18 мая 1944 года и продолжалась три дня. Всего за указанный период из Крыма было выселено 191 044 представителя этого народа. Большую часть из них расселили на территории Узбекской ССР, меньшую – в других республиках Средней Азии и в России. Таков в целом был печальный итог сотрудничества части крымско-татарского народа с нацистской Германией.